— Я без тебя — никуда, — сообщил он негромко, и лицо Иана отчего-то вдруг дрогнуло, а взгляд затуманился. Похоже, он был почти уверен, что ему предстояло остаться на Скеллиге, пока муж решал бы свои семейные дела.
— Тогда — идем, — эльф быстро подался к нему, мазнул губами по щеке Гусика, и вместе они выскользнули из кабинета.
Добраться до нижнего уровня можно было по узкой безлюдной лестнице — похоже, прежде по ней друиды, занимавшие лабораторию, наносили визиты властителям Каэр Трольде, избегая лишних взглядов. Почти пробежав по крутым пролетам, супруги застыли перед высокой тяжелой дверью — та, конечно, оказалась запертой. Гусик без особой надежды подергал массивное медное кольцо.
— И что нам делать? — поинтересовался он, повернувшись к нахмурившемуся Иану — тот вынужден был пожать плечами. Вскрывать замки голыми руками эльф не умел.
— Должно быть какое-то заклинание, — супруг поднял глаза к потолку, стараясь припомнить нужную формулу, а Фергус с сомнением покачал головой.
— Ты ведь больше не пользуешься магией, — напомнил он, но Иан лишь отмахнулся.
— Да какая это магия, — заявил он, — мастер Риннельдор научил меня этим фокусам, когда я еще в пупок ему дышал. Погоди минутку, я, кажется, вспомнил.
Отпустив руку Фергуса, эльф шагнул к двери, прижал ладонь к зазору между створками, прикрыл глаза и прошептал довольно длинную мудреную формулу — для того, кто пятнадцать лет не применял заклятий, а до этого отринул традиционную магию, она полилась из его уст удивительно легко и гармонично. Замок щелкнул, и дверь с легким скрипом отворилась. Иан — с видом циркача после особенно удачного кульбита — посмотрел на Гусика, щедро повел рукой.
— Прошу, ваша светлость, — пригласил он. Но в лабораторию супруги вошли вместе.
Портал — а вернее, мертвая пустая каменная рама — располагался у дальней стены совершенно пустого помещения, в котором все еще стоял едва уловимый аромат трав и серы. Гусик и Иан приблизились, неуверенные, что делать дальше.
Но долго ждать не пришлось — уже через пару минут арка вдруг замерцала, зашипела, и из нее, как из двери соседнего кабинета, выступила Рия вар Эмрейс.
Не раздумывая и не медля, Фергус бросился к матери. Он с радостью отметил, что помехи мегаскопа, пожалуй, значительно состарили мать — во плоти бывшая Императрица выглядела гораздо свежее и ярче, чем между столбиков артефакта. Золото ее волос заметно потускнело, и терявшиеся прежде в простых изящных прическах нити седины теперь брали верх, но Рия, похоже, не отличалась особым кокетством и не стремилась их скрыть. Она располнела, но новые округлые формы удивительным образом только красили ее — матушка почти светилась здоровьем и довольным спокойствием, и можно было бы поверить, что это спокойствие жило и в ее душе и сердце, если бы не нити горестных морщин на лбу и вокруг носа и глаз. Фергус отчего-то был уверен, что появились они только в последнее время, когда отец серьезно захворал.
Матушка нежно обняла его в ответ, чуть отстранилась, взяла сына за плечи и заглянула в его бледное бородатое лицо.
— Как ты возмужал, мой маленький, — покачала она головой, и Фергус лишь скептически фыркнул — слышали бы ее парни из дружины ярла, животики бы надорвали от смеха.
Рия, меж тем, перевела взгляд ясных зеленых глаз на Иана. Тот, вдруг смутившись, отряхнул складки длинной льняной юбки и покрутил в пальцах кончик косы. Матушка улыбнулась шире.
— Здравствуй, душа моя, — явно избегая называть «супругу» сына по имени, проговорила Рия, — Вижу, морской воздух пошел тебе на пользу. Ты желаешь отправиться с нами?
Иан, никогда не терявший присутствие духа — даже на ненадежном страшном подъемнике, в открытом бушующем море или у кровати умирающего ребенка — вдруг стушевался и покраснел.
— Я понимаю, мне не место…- начал он было, но Гусик его перебил.
— Иан — мой супруг, — заявил он, не заботясь о том, что эта формулировка могла шокировать мать, — мы поклялись быть вместе в горе и в радости.
Рия, вопреки ожиданиям, лишь понимающе кивнула.
— Тогда — в путь, — объявила она, — я проведу вас во дворец, а потом вы сможете вернуться через этот же портал.
Гусик и Иан переглянулись — в глазах эльфа мелькнула смутная тревога. Фергус предполагал, что супруг возлагал на путешествия куда большие надежды, рассчитывал, может, задержаться подольше. Но сейчас было не время для споров. Рия протянула руку, сжала ладони обоих спутников, и все втроем они шагнули во все еще мерцавший портал.
После короткой выворачивающей наизнанку вспышки путешественники оказались в просторном строго обставленном кабинете, в котором Фергус никогда прежде не бывал. За высоким окном открывался вид на вечерний город, и можно было понять, что очутились они вовсе не во дворце. Стоя в одних носках и провонявшей солью и кислятиной одежде, Гусик вдруг почувствовал себя жалким оборванцем у ворот храма Великого Солнца. Он не бывал дома полтора десятка лет, и пока не успел осознаться в пространстве, но сразу понял, что здесь, в родном Нильфгаарде, за это время он успел стать чужаком.
Рия выпустила их ладони, отступила от сына на шаг и критически оглядела его. Вид, должно быть, ее совершенно не вдохновил, и матушка, покачав головой, попросила:
— Ждите здесь. Я раздобуду для вас сапоги и что-нибудь из одежды.
Не слушая возражений, женщина скрылась за дверью кабинета, и, оставшись наедине, супруги опасливо посмотрели по сторонам. Помещение, где они оказались, совсем не походило на обитель важных дел королевы Керис. Вся мебель здесь была выполнена в едином чопорном стиле из крепкого мореного дуба. На огромном столе бумаги лежали стопками в идеальном порядке, а папками и книгами на поднимавшийся к потолку полках явно пользовались очень часто, а потом педантично ставили их на место. Иан поймал руку Фергуса и крепко сжал ее — здесь, посреди давно забытого строгого нильфгаардского порядка он явно чувствовал себя куда более неловко, чем в компании добрых крестьян, даже если бы тем вздумалось завалить его неудобными вопросами. Супруг хотел было что-то спросить, но в замке входной двери вдруг зашуршал ключ, механизм щелкнул, отворяясь, и Гусик в панике огляделся, выбирая, куда бы спрятаться. Но ретироваться было, конечно, слишком поздно.
Дверь открылась, и на пороге возник высокий худощавый юноша в безупречно черном дублете. Блестящие темные волосы были аккуратно зачесаны назад, взгляд обрамленных частыми длинными ресницами зеленых глаз был устремлен куда-то в пустоту — словно незнакомец так крепко задумался, что сперва даже не заметил вторженцев. Но впечатление это было обманчивым. Встретившись взором с Фергусом, юноша замер на месте, но вместо того, чтобы, как любой нормальный человек, кликнуть охрану, лишь удивленно поднял густые смоляные брови.
— Чем обязан? — спросил он на нильфгаардском, и Фергус вдруг с ужасом осознал, что успел крепко позабыть родной язык, которым в последние годы совсем не пользовался. Матушка писала ему письма на Всеобщем, а на островах все и вовсе говорили на собственном наречии, знание которого, похоже, выместило память о словах, с которыми в детстве Фергус так отчаянно боролся, не в состоянии толком запомнить их правильного написания.
— Добрый вечер, — решил он прикинуться дурачком. Незнакомец не собирался выгонять их, хотя присутствие странных благоухающих Скеллиге гостей, похоже, поразило его — пусть и самую малость. — Мое имя — Гуус Хиггс. Я — партнер госпожи вар Эмрейс. А это — моя супруга Иоанна.
Иан, шокированный не меньше мужа, вежливо поклонился. Лицо же незнакомого клерка вдруг просияло узнаванием.
— Господин Хиггс! — заявил он, отложил свою папку и протянул Фергусу руку — безупречно чистую, в отличие от его собственной ладони, — я давно мечтал познакомиться с тем, на кого наша компания тратит такие баснословные средства. Матушка говорила, вы — настоящий бриллиант среди торговцев, но финансовые отчеты отчего-то утверждают обратное.
Не нужно было обладать особой гениальностью, чтобы догадаться — перед супругами стоял один из близнецов, только Фергус был совсем не уверен, который именно.