Опершись коленями о кровать, Диана сидела на смуглом мужчине, раскачиваясь с такой силой, что спинка кровати громко стучала о стену. При виде чувственных изгибов ее тела, на котором перламутровый свет луны смешивался с глубокими ночными тенями, у Тима перехватило дыхание. Но затем он заметил, как изгибается под ней тело мужчины. Его бедра приподнимались с кровати вслед за ней, но не так, как если бы он стремился в нее проникнуть, а словно с каждым движением она увлекала его за собой. Казалось, ее орган захватил его плоть и, каким-то непостижимым образом намертво с ней соединившись, снова и снова втягивал его в себя, как будто выдаивая из него все соки.
Тим как зачарованный наблюдал за этим странным действом, за ритмичным покачиванием груди Дианы и не сразу заметил странные тени вокруг ее лица. Мужчина продолжал вскрикивать. Его глаза закатились, и белки тускло поблескивали в лунном свете, а щеки ввалились. Он казался совсем больным. Господи Иисусе, сколько же ему лет? Диана прижималась ртом к его груди, и сначала Тим подумал, что она облизывает его соски. Но вот она немного повернулась, слегка отвела голову назад, и сердце Тима в ужасе сжалось и замерло.
Его мозг пытался осмыслить то, что видели его глаза. Он смотрел, затаив дыхание. Нежелание верить в происходящее боролось в его душе с переполняющим его ужасом, отвращением и страхом. Мороз пополз по его спине, в животе забурлило. К горлу подступила тошнота, и ему стоило больших усилий сдержаться.
Рот Дианы растянулся в бледную, пронизанную голубыми венами воронку, присосавшуюся к груди бедняги чуть повыше сердца. Ее губы подрагивали от ритмичных сосательных движений, кожа вокруг них влажно блестела. Тим не мог отвести глаз от омерзительного хобота, в который превратилось ее лицо.
По лицу мужчины струились слезы.
Тим с возрастающим ужасом наблюдал за тем, как его лицо становится все тоньше, все изможденнее. Его тело начало сморщиваться и даже усыхать. Тим попытался и не смог представить себе, как он выглядел, прежде чем лечь в эту постель.
«Керка со мной больше нет», — сказала Диана о мужчине, который провел с ней прошлую ночь. Куда, черт возьми, подевался этот самый Керк?
Коридорный уронил голову, и на мгновение его глаза встретились с глазами Тима. Этого было достаточно.
Настежь распахнув балконную дверь, Тим ворвался в комнату. Диана подняла голову, но ни раскачивание бедер, ни стук кровати о стену, ни даже чудовищные сосательные движения не то что не прекратились, но даже не замедлились.
— Слезай с него! — крикнул Тим.
Подбежав сзади, он обеими руками схватил ее за плечи и попытался стащить с кровати.
«Слишком тяжелая! Какого…»
Он напрягся и рванул изо всех сил.
Свалившись на ковер, Диана потащила за собой коридорного, потому что и ее промежность, и жуткий растянутый рот намертво присосались к его телу. Ее бедра продолжали двигаться, а он беспрестанно стонал. Только теперь его голос звучал гораздо тише, а кожа начала приобретать чудовищный угольно-серый цвет. Из открытого рта клубился дым, как будто его внутренности пожирал пожар.
— Господи Иисусе! — ахнул Тим.
Ему хотелось выскочить из этой комнаты и попытаться забыть обо всем, что он здесь увидел, но он знал, что эта сцена теперь будет всегда стоять перед его глазами.
Он наклонился и попытался их рассоединить, но Диана начала отбиваться, и ее ногти оставили глубокие борозды на его шее. Она и ее жертва лежали теперь на боку. Растянутая воронка ее рта по-прежнему касалась груди коридорного, но Тим заметил, что ее губы, подобно гусеницам, ползают по коже в попытке удержать завоеванную позицию.
— Нет. Ни за что! — крикнул он.
Одной рукой держась за окровавленную шею, он босой ногой лягнул эту тонкую бледную плоть. Ее рот оторвался от кожи жертвы, издав мерзкий чавкающий звук, и Тим заметил длинный, черный, тонкий, как игла, и длинный — невероятно длинный! — язык, вонзившийся в грудь несчастного. Стремительно втянув язык между губами, она резко развернулась к Тиму.
— Кто ты? — прохрипел Тим.
Диана зашипела, оторвалась от жертвы и бросилась на Тима. Она атаковала его скрюченными, как когти, пальцами, и паника, словно яд, заструилась по его жилам. Что он натворил? Какого черта он вмешался? Он схватил ее за запястья, но она была невероятно сильной. Резко развернувшись, она швырнула Тима о стену и протянула к нему свои длинные растянутые губы, между которыми плясал длинный черный язык. Теперь Тим увидел, что на кончике этого жуткого языка блестит жало. Он что было сил оттолкнул ее от себя, и, размахнувшись, ударил в висок. Потом прижал ее к зеркальной двери встроенного шкафа, которая тут же рассыпалась на мелкие осколки, изрезавшие им ноги, и продолжал бить, нанося удар за ударом…