– Да?
Морелли покрутил головой, на которой не было живого места.
– Я не привык извиняться за свои поступки – меня либо принимают таким, каков я есть, либо не принимают вовсе, – однако, не скрою, я сожалею, что потерял голову и выпалил в вас; надеюсь, рана не слишком вас беспокоит, и если я могу что-либо сделать, то...
– Забудем. Присядьте и выпейте чего-нибудь. Мистер Морелли – мисс Уайнант.
Глаза Дороти расширились; она была явно заинтересована.
Морелли нашел стул и сел за столик.
– Надеюсь, вы тоже не станете держать зло против меня, – сказал он Норе.
Она ответила:
– Ну что вы, это было так интересно.
Он подозрительно посмотрел на нее.
– Выпустили под залог? – спросил я.
– Ага, сегодня после обеда. – Он осторожно потрогал лицо рукой. – Вот так и появляются новые шрамы. Мне пришлось еще в течение некоторого времени оказывать сопротивление при аресте, прежде чем они отпустили меня на все четыре стороны.
Нора возмущенно произнесла:
– Это ужасно. Вы хотите сказать, что они и в самом деле...
Я похлопал ее по руке.
Морелли сказал:
– От них трудно ожидать чего-либо другого. – Он растянул распухшую нижнюю губу, изображая, должно быть, скорбную улыбку. – Все не так страшно, когда этим занимаются двое или трое из них.
Нора повернулась ко мне.
– Ты тоже принимал участие в подобных вещах?
– Кто? Я?
Держа в руках стул, к нам подошел Стадси.
– Здорово они его разукрасили, а? – сказал он, кивнув в сторону Морелли. Мы подвинулись, и он уселся. Затем Стадси снисходительно ухмыльнулся, бросив взгляд на Нору и на ее стакан. – Думаю, в забегаловках на вашей хваленой Парк Авеню вряд ли подают лучшие напитки – зато здесь вы платите всего пятьдесят центов за маленькую порцию.
Улыбка Норы выглядела довольно жалко, но все же это была улыбка. Под столом она наступила мне на ногу. Я спросил Морелли:
– Вы знали Джулию Вулф, когда она жила в Кливленде?
Он искоса посмотрел на Стадси, который, откинувшись на спинку стула, обозревал помещение, где прямо на глазах росли его доходы.
– И когда ее звали Рода Стюарт? – добавил я. Он посмотрел на Дороти.
– Можете говорить спокойно, – сказал я. – Она – Дочь Клайда Уайнанта.
Стадси прекратил обозревать помещение и во весь рот улыбнулся Дороти.
– Правда? А как поживает ваш папочка?
– Но я же его не видела с тех пор, когда была маленькой девочкой, – сказала она.
Морелли смочил кончик сигареты и вставил ее между распухшими губами.
– Я сам из Кливленда. – Он зажег спичку. Глаза его были тусклыми – он изо всех сил старался, чтобы они казались тусклыми. – Тогда ее звали совсем не Рода Стюарт, а Нэнси Кейн. – Он опять взглянул на Дороти. – Ваш отец об этом знал.
– А вы знаете моего отца?
– Мы однажды с ним беседовали.
– О чем? – спросил я.
– О ней. – Спичка в его руке догорела до самых пальцев. Морелли бросил ее, зажег новую, прикурил и вопросительно посмотрел на меня, подняв брови и наморщив лоб. – Думаете, можно?
– Конечно. Здесь нет никого, перед кем бы вы не могли говорить.
– О'кей. Он страшно ревновал. Я хотел набить ему морду, но она не позволила. Она была права: ведь Уайнант был источником ее доходов.
– Как давно это было?
– Шесть-восемь месяцев назад.
– А вы видели его после того, как ее убили?
Он покачал головой.
– Я вообще видел его всего пару раз, и та встреча, о которой я вам рассказываю, была последней.
– Она утаивала от него деньги?
– Мне она об этом не рассказывала. Думаю, что утаивала.
– Почему?
– У нее была голова на плечах – и совсем не глупая притом. Где-то же она доставала деньги. Однажды мне понадобилось пять тысяч. – Он щелкнул пальцами. – Наличными.
Я решил не спрашивать, вернул ли он ей эти пять тысяч.
– Быть может, он сам их ей дал.
– Конечно – быть может.
– Вы рассказали об этом полиции? – спросил я.
Он презрительно усмехнулся.
– Они надеялись, что смогут выбить из меня информацию. Спросите их, что они сейчас по этому поводу думают. Вы – нормальный парень, а не... – Он оборвал фразу и взял пальцами сигарету, до того зажатую между губами. – Опять этот мальчик уши развесил, – проговорил Морелли и, протянув руку, дотронулся до уха мужчины, который, сидя за одним из столиков, между коими мы приютились, все дальше и дальше откидывался назад, приближаясь к нам.
Мужчина подскочил и повернул испуганное, бледное, помятое лицо в сторону Морелли.
– Втяни-ка свое ушко – хватит полоскать его в наших стаканах.
Заикаясь, мужчина пробормотал:
– Я не-не имел в виду н-ничего дурного, Шеп. – Он вдавил живот в край стола, стараясь как, можно дальше отодвинуться от нас, что, однако, не помогло ему удалиться за пределы слышимости.
Морелли сказал:
– Многие люди никогда не имеют в виду ничего дурного, но это не мешает им делать всякие гадости. – Он вновь обратился ко мне. – Я готов рассказать вам все – малышки нет в живых, и ей ничто уж не повредит, – но этим костоломам из полиции не удастся вытянуть из меня ни слова.
– Отлично, – сказал я. – Расскажите мне о ней: где вы познакомились, чем она занималась до того, как связалась с Уайнантом и где он ее нашел.
– Мне нужно выпить. – Он, не вставая со стула, повернулся и позвал: – Эй, гарсон – ты, с брюшком на спине!
Официант, которого Стадси назвал Питом – на спине у него было нечто вроде горба, – протолкался сквозь толпу и, улыбаясь и с обожанием глядя на Морелли, склонился над нашим столиком.
– Что угодно? – Он громко цыкнул зубом. Мы заказали напитки, и официант удалился. Морелли сказал:
– Мы с Нэнси жили по соседству. Старый Кейн владел кондитерской лавкой на углу улицы. Время от времени она приворовывала для меня сигареты. – Он рассмеялся. – Однажды ее папаша чуть дух из меня не вышиб за то, что я научил ее при помощи куска проволоки доставать из телефона-автомата монетки. Он был, что называется, старой закалки. А мы, пожалуй, еще только в третий класс ходили. – Он опять засмеялся хриплым басом. – За углом строили жилые дома, и чтобы отплатить ему, я хотел стащить со стройки кое-какие материалы, подбросить их в его подвал, а затем сообщить о материалах постовому полицейскому Шульцу, однако она не позволила мне этого сделать.
Нора сказала:
– Похоже, в детстве вы были просто лапонькой.
– Точно, – с умилением проговорил он. – Послушайте, однажды, когда мне было не больше пяти...
Женский голос над нашими головами произнес:
– Я так и знала, что это вы.
Я поднял глаза и увидел рыжеволосую Мириам, которая явно обращалась ко мне. Я сказал:
– Привет.
Подбоченившись, она мрачно смотрела на меня.
– Итак, вы решили, что он слишком много знает.
– Может, Нанхейм и правда много знал, однако он удрал по пожарной лестнице, зажав ботинки под мышкой, прежде чем успел нам хоть что-нибудь рассказать.
– Чушь!
– Ну хорошо. Какие же из тех сведений, которыми он располагал, по-вашему, нас больше всего не устраивали?
– Он знал, где находится Уайнант.
– Правда? И где же он находится?
– Я не знаю. Об этом знал Артур.
– Жаль, что он нам не сказал. Мы...
– Чушь! – опять сказала она. – Вы знаете, и полиция тоже знает. Кого вы хотите одурачить?
– Я никого не пытаюсь одурачить. Я не знаю, где находится Уайнант.
– Вы работаете на него, а полиция работает с вами. Не надо делать из меня дурочку. Бедняга Артур думал, что эти сведения принесут ему много денег. Он и не представлял, к чему все это приведет.
– Он говорил вам, что знает? – спросил я.
– Я не настолько тупа, как вы думаете. Он сказал мне, что располагает кое-какими сведениями, которые принесут ему большие деньги, и я видела, чем все это обернулось. По-моему, не так уж трудно угадать, что получится, если сложить два и два.
– Иногда получается четыре, – сказал я, – а иногда двадцать два. Я не работаю на Уайнанта. И не надо опять говорить «чушь». Вы хотите помочь...
– Нет. Он был стукачом и пытался провести людей, которым сам же стучал. Он получил по заслугам, однако, не думайте, будто я забуду, что оставила его наедине с вами и Гилдом, и вскоре после того его нашли мертвым.