— Значит, я имел право вернуться? Ты ведь ждала меня? — он повернул голову ко мне, разметав кудри по подушке и спросил улыбаясь мягко, но глаза выдавали лукавство. Вот же бессовестный проныра!
— Ждала. Но это было в последний раз. Я больше никогда не соглашусь ждать тебя.
Гарретт побледнел и в его глазах появилось совершенно невыносимое отчаяние. В его мыслях я ставила ему ультиматум, что-то вроде «я или твоя семья». Было невыносимо держать его в неведении моих планов, и я сразу же продолжила свою мысль:
— Если тебе понадобится уехать, один ты больше не поедешь. Хочешь или нет, но я буду с тобой. Я теперь всегда буду с тобой, как минимум в одном городе. Либо так, либо я навсегда исчезну из твоей жизни. Я не железная, Гарретт. Я не могу быть как какая-нибудь благородная жена арестанта, которая с младенчества приучена ждать не хуже Хатико. Я не такая. Я вспыльчивая и нетерпеливая и я больше никогда не буду смирно сидеть и ждать тебя. Если хочешь приносить себя в жертву семье, я не против. Но только в моем присутствии.
Я была в запале и могла наговорить еще кучу всего, но Гарретт остановил меня, мягко сжав за руку.
— Я люблю тебя, Лайла, — я посмотрела на него и в добрых ласковых глазах увидела, что меня поняли и со мной согласны. Я молча кивнула.
========== XXV. ==========
Оказалось, что Гарретт очень умно очнулся где-то за полчаса до подъема. После его лечащего врача, который пришел проверить общее состояние парня, нас навестил сияющий Питер, которому по всему видимому уже донесли о чудесном пробуждении нашего кудрявого божьего сына.
— Отоспался, я надеюсь? Нехорошо получилось, друг мой. Ты даже не представляешь, в какой тревоге Лайла просидела рядом с тобой все то время, пока ты крайне беспечно пребывал в стране грез, — ожидаемо парень начал с шутливых претензий.
— Простите меня. Я снова доставил вам кучу хлопот, — зря Питер поднял эту тему. Насколько я знала Гарретта, он всегда очень серьезно воспринимал слова, что кто-то из близких тревожился из-за него. — Боже мой, Лайла! Я же обещал, что никогда не доставлю тебе проблем. Я не исполнил свое первое обещание, — он посмотрел на меня совсем не с шутливым страхом, чем заставил меня тяжело вздохнуть.
— Согласна, не стоило тебе давать таких обещаний. Особенно учитывая, что ты весь в целом одна большая проблема. Но что уж тут поделать? Ты мой крест и мне тебя нести, — я снова тяжело вздохнула, нагнетая пущего драматизма.
Оба парня внимательно меня осматривали, не в состоянии решить, не сошла ли я с ума, проведя целые сутки в психиатрическом отделении.
Дурачить их было очень приятно, но я все-таки не каменная и поэтому сама не удержалась. Оба друга облегченно выдохнули, когда я негромко рассмеялась.
— Господь, спаси мою душу! Лайла, я уже думал, что мне придется организовывать госпитализацию еще и своей подруги! Представь, какие бы слухи поползли по больнице! Молодой, привлекательный гений психотерапии практикует зловещие процедуры на близких друзьях, отчего те совершенно теряют разум! Да я бы стал живым персонажем романа Эдгара Аллана По. Хотя, в принципе неплохая репутация для будущего светила психиатрии. Лайла, можешь спокойно терять рассудок.
Мы все рассмеялись и Питер со спокойной душой отправился проводить свои зловещие опыты над бедными пациентами.
— Лайла, если без шуток, я ведь правда обещал тебе — никогда не доставлять неприятности. Я обещал тебе не быть причиной твоих тревог. Я обещал это тебе и не сдержал обещание, — Гарретт впился в меня своими внимательными глазами цвета фундука и весь очень серьезно выглядел так, словно тема вовсе не исчерпана.
Мне оставалось лишь продолжать издавать тяжелые вздохи. Я накрыла руку глупого парня своей ладонью и ответила ему не менее серьезным взглядом.
— Гарретт, исполнение этих обещаний изначально не было тебе под силу, потому что это не в твоей власти. Только я могла решать, волноваться ли мне за тебя и считать ли одно твое существование своей персональной головной болью. Это было в моих руках, и я приняла свое решение. И чтоб ты знал, я не отступлюсь от него до конца. Ну или как минимум пока ты не сбежишь от меня или у меня не взорвется голова от постоянных мыслей, в какую передрягу ты вновь умудрился впутаться. В конце концов я ждала тебя всю жизнь и теперь моя главная ответственность — следить, чтобы ты был только моей проблемой.
— Тогда хотя бы признай, что это все того стоит. В конце концов наша любовь глубже океанов, — вот теперь разговор был исчерпан и обольстительный безобразник улыбался своей самой обезоруживающей улыбкой, тонко намекающей мне, что этого чертенка защищать придется не только от самого себя или самых близких людей, но еще и от кучи фанаток, которые незамедлительно слетятся на талант, невыносимую улыбку с ямочками и отвратительно притягательные две родинки над скулой.
Я смерила его суровым взглядом, заранее готовясь проводить долгие воспитательные беседы с целью отучить этого будущего Иисуса всех девочек от 12 лет от излишней дружелюбности.
— Если после всего этого ты сбежишь от меня с какой-нибудь девчонкой, которая едва закончила школу, я верну твое безжизненное тельце туда, откуда его изначально и достала.
Это была шутка в какой-то мере, но парень напряженно взглотнул.
— Лайла, но это ты девчонка, которая едва закончила школу. С кем еще мне сбегать?
— Гарретт, я тебя предупредила.
Парень примирительно вскинул руки и снова засмеялся своим медовым смехом. Я расслабилась и решила, что пока мы поживем в мире.
Все остальное время я пересказывала Гарретту новости, которые он пропустил в свое отсутствие. По большей части додумывая детали, учитывая, что я сама вовсе не была в состоянии полного присутствия весь этот месяц.
Всю идиллию нарушил совсем некстати нагрянувший психиатр. Это было ожидаемо, в конце концов Гарретт теперь был на стационарном лечении и вряд ли это подразумевало, что круглые сутки рядом с ним будет сидеть переживающая девушка.
Доктор сказал, что раз пациент пришел в себя, то с этого момента начинается его лечение, и это означало, что посещения теперь будут разрешены только в специально отведенные для этого часы. Он собирался наблюдать, как мы попрощаемся и видимо лично меня вывести, но под моим выразительным взглядом, врач все же догадался тактично подождать снаружи.
— Я не хочу, чтобы ты уходила. Но это ведь для моего же блага, верно? — Гарретт посмотрел на меня глазами потерянного щенка, и я на секунду подумала, что ни один охранник меня не сможет вывести отсюда.
— Да ни черта подобного. Тебе лучше со мной, но против больничных правил не пойдешь. Ты теперь настоящий арестант, а мне придется приходить к тебе на свидания, пряча в передачки ножи.
— Давай обойдемся без ножей, а то доктор Коулман вполне может продлить мое заключение, — со смехом ответил Гарретт. Милый мальчик совсем не подозревал, что это была шутка лишь наполовину.
— Мне надо идти, или твой доктор ворвется сюда и будет вытаскивать меня насильно, — от себя я подобного не ожидала, но в моем голосе слышались те же нотки потерянного щенка, что и просвечивали в глазах кудрявого заключенного.
— Возвращайся, теперь пришла моя очередь преданно тебя ждать, — он взял меня за руку и накрыл второй, заключая в нежный, теплый плен.
Да уж, никогда мне еще не было так тяжело от кого-то уходить, но за дверью раздалось весьма многозначительное покашливание.
Я склонилась над словно утонувшим в одеяле и подушках парнем и поцеловала моего брошенного мальчика на прощание в лоб.
Доктор психиатр стоял в коридоре и ожидал меня.
— Ну все, я бросила его, как вы и хотели, — это, наверное, была самая детская реакция из всех возможных, но я была искренне обижена.
— Мисс, поймите, я вовсе не пытаюсь разлучить вас с этим молодым человеком, просто порядок должен соблюдаться, особенно в моем отделении, — созданный мною образ безжалостного надзирателя таял на глаза. Доктор Коулман оказался приятным мужчиной лет пятидесяти, темноглазый и все еще темноволосый, хотя уже и с заметной благородной сединой. Он выглядел очень дружелюбным и надежным. Сама того не замечая, я проникалась все большим доверием к его персоне и была уже даже рада, что такой человек является лечащим врачом моего наивного чудака.