— Я вообще-то серьезно. Нам стоит опасаться гнева матушки, — я с осуждением взглянула на его умиротворенное лицо, но, конечно же, я совершенно не сердилась.
— Полежи со мной. Меня хоть и выпустили, а я все еще больной и нуждаюсь в отдыхе. А ты будешь моим врачом, ты же тоже скоро станешь доктором.
— Если все, кто носит звание доктора, имели бы право лечить людей, население Земли сократилось бы вдвое.
Мое тихое бормотание не сбило Гарретта с миролюбивого настроя и в целом место рядом с ним на зеленой ткани выглядело так притягательно, что я в конце концов не сдержалась. Приняли меня в этом маленьком волшебном королевстве более чем тепло и даже сразу заключили в объятия.
— Только не долго. Тебе не только отдых полезен, но и физическая активность.
Умиротворение накрыло меня с головой, и я сразу же ощутила желание остаться в этом мягком плену навечно. Парень меня в этом полностью поддерживал и явно демонстрировал свою поддержку, уткнувшись мне носом где-то в районе шеи и нежно обвив руками за талию.
Было тепло и нежно. Я занималась своим любимым делом — перебирала руками его каштановые кудри. Их ласковый шелк струился между пальцев, переливаясь чуть ли не золотом. Я представляла, как это сияние сливается во что-то цельное и материальное и являет собой нечто наподобие короны или нимба. Эти фантазии навели меня на внутренний спор, кем же на самом деле является мальчик с ореховыми глазами — эльфийским королем, архангелом Михаилом или же самим Богом в его нежнейшем обличье.
— Гарретт, ты меня щекочешь, — мягкие, практически невесомые прикосновения кончика носа к коже отдавались приятными мурашками по всему телу, но момент был не самый подходящий, поэтому пришлось замечанием прервать парня.
Он с виноватой улыбкой вынырнул на один уровень с моим лицом.
— Прости, просто ты пахнешь как дом. Самый уютный запах на свете.
— Что в твоем понимании запах дома? Если скажешь, что от меня несет едой или чистящими средствами, я тебя ударю.
Парень тихо засмеялся.
— Не знаю, как правильно описать этот запах. В нем слишком много всего. Дом пахнет твоими сладкими духами, последними лучами сентябрьского солнца, горячим шоколадом и совсем немного химикатами. Но этот аромат, наверное, въелся тебе в кожу.
— А теперь объясни-ка. Это я пахну как дом, или твой дом имеет мой запах? — я задавала вопрос с лукавой ухмылкой, потому что знала, что он с легкостью смутит парня.
— Хм, ты права. Но я не специально, честное слово. Просто, наверное, ты для меня тот самый уютный и безопасный дом, о котором я мог всегда только мечтать.
— Не могу тебя винить. В конце концов, мой дом пахнет терпким парфюмом с древесными нотками, винтажными кожаными куртками, корицей и весенними ветрами. В моем доме всегда играет гитара и, наверное, сам Бог исполняет свои песни, сшитые каштановым шелком и первым снегом.
Гарретт издал восторженный возглас и даже похлопал сложенными у меня за спиной руками.
— Лайла, я всегда знал, что ты безгранична талантлива, но такого поэтизма от тебя не ожидал.
— У меня в этом семестре будет курс по всемирной литературе. Может ты и не заметил, но я вообще-то все лето изучала классиков.
— Сложно было не заметить, учитывая, что практически всего Мопассана тебе прочел я.
— Еще скажи, что тебе не понравилось!
— Совсем нет, в любое время готов повторить! Я готов тебе даже всю «Войну и мир» в оригинале озвучить, только бы ты не уходила никуда.
Он посмотрел мне прямо в глаза и внезапно выглядел так тоскливо, что тяжелый ком подкатил к моему горлу, не позволяя вздохнуть. Я поняла, что в тот момент это действительно имело значение: останусь ли я или уйду хоть на мгновение. Я знала, что мне нужно было сказать, но чертов ком душил все слова в их зарождении и я могла лишь хрипеть.
— Я…не…уйду, — едва слова сформировались и сорвались с моих губ, ком рассосался, и я снова смогла дышать.
— Я проигнорирую то, что ты только что чуть не задохнулась и просто скажу спасибо. Спасибо, что ты со мной.
Дверь распахнулась и на пороге возникла Эмили, которая, увидев, в каком мы с Гарреттом находимся положении, смущенно воскликнула и прикрыла дверь.
— Дорогие мои, могли бы подождать, пока мы уйдем! Идите пообедайте для начала! — Эмили разговаривала с нами из-за полуприкрытой двери, что нас рассмешило и мы едва сдерживали смех. Но нам повезло, что девушка сразу же ушла, иначе мы бы действительно задохнулись и в этот раз уже вдвоем.
Я с трудом приподнялась на локтях, что было особенно сложной задачей, учитывая, что Гарретт до последнего не хотел освобождать меня из объятий.
— Давай, неваляшка. Нам нужно поесть, чтобы мамочка могла со спокойной душой оставить нас наедине, — я произнесла это с хитрой ухмылкой, хотя стоило словам слететь с губ, как я тут же залилась краской, в полной мере осознавая, что может крыться за подобными словами.
Гарретт смущенно засмеялся, но взгляд на меня поднять не решился. Вместо это он поднялся на ноги одним резким движением и подал мне руку, все еще избегая смотреть в глаза.
Эмили приготовила французский омлет, сделала салат и сэндвичи и все за то недолгое время, пока мы с Гарреттом валялись на кровати. Мне стало немного стыдно, но это чувство отступило, когда она начала наблюдать с огромной любовью и нежностью за тем, как мы все это уплетаем.
— Кстати, Питер звонил и сказал, что сегодня он останется ночью на работе. Так что, ребятки, квартира в вашем распоряжении, — Эмили произнесла это так спокойно и ровно, словно комментировала погоду.
Мы с Гарреттом вновь отреагировали симметрично, подавившись едой.
Марк громко засмеялся, а Эмили перепугалась и сначала пыталась постучать нам обоим по спине, а потом помчалась наливать воды.
— Ну что вы смутились как подростки, ей богу. В этой комнате все взрослые люди, и мы не ваши родители, чтобы стеснительно умалчивать самое интересное, — несмотря на свои слова, Марк выглядел как типичный слишком веселый отец, для которого нет темы забавнее чем половая жизнь сына старшеклассника.
— Почему Питер остается на ночь, он же психотерапевт. Он работает по записи, — Гарретт наконец-то откашлялся и явно заподозрил что-то неладное в этой новости.
— А какая разница, почему он остается на работе. Наверное, решил потратить ночь на полезное дело и оказать помощь всем нуждающимся, — Эмили снова была сама невозмутимость.
Новость, конечно, была абсолютно ошеломительной и еще интереснее все становилось от негласного факта, известного всем, что я точно этой ночью никуда не выйду из этой квартиры.
========== XXVIII. ==========
Супружеская пара покинула нас, на прощание Эмили снова расчувствовалась, словно благословляла молодоженов, а Марк ехидно улыбался.
Выпроводив их, мы вновь вздохнули с облегчением, но неловкость ими нагнанная никуда не собиралась исчезать.
— Я ведь не ошибаюсь в своих подозрениях, что ночь в рабочем кабинете Питеру обеспечила Эми? — надо было как-то разогнать давящее молчание, а суть вопроса меня действительно интересовала.
— Я абсолютно в этом уверен. За четыре года, что Питер уже работает, он ни разу не оставался на всю ночь в больнице. Мне кажется, это было довольно жестоко по отношению к нему. Если бы мы захотели уединиться, то смогли бы найти место, не доставляя дискомфорт Питеру, — Гарретт размышлял отстранённо, словно речь вовсе не шла о первой ночи вдвоем. Но я подумала, что подобная тактика наиболее плодотворная и решила тоже еще придерживаться.
— Да, как минимум мы могли остаться у меня. Не думаю, что Анет имела бы что-нибудь против.
Мы повернулись друг к другу, размышляя словно о какой-то абстрактной ситуации и в какой-то момент это стало настолько до смешного абсурдно, что мы в унисон издали сначала сдавленный смешок, а потом засмеялись во весь голос.
Когда смех затих, Гарретт протянул ко мне руки. Я шагнула ему навстречу и оказалась в бережных объятьях. Парень, возвышающийся надо мной примерно на полголовы, уткнулся мне носом в макушку и слегка покачал в своих руках, как маленькие дети укачивают любимые игрушки.