По звукам Гарретт успел разместиться за столом, а по ощущениям пристально смотрел мне в спину. Поворачиваться не хотелось, все в комнате делало ситуацию слишком напряженной для меня. Я не была готова заглянуть в ореховые глаза, который в тусклом освещении должны были стать для меня ловушкой, темной и бесконечной как черная дыра. Но парень ждал и ждал терпеливо, не издавая ни звука.
Я стояла спиной, нарочито медленно доставая заварку, споласкивая чайник и кружки, но тишина была невыносимой. Она давила как ожидание неизбежного, нужно было что-то сказать.
— Как продвигается подготовка к концерту? Совсем немного ведь осталось времени, — чайник закипел, я заливала кипяток в стеклянный заварник, Гарретт молчал, раздумывая над моим вопросом.
— Все уже почти готово, но я не совсем уверен в списке песен, — я наконец-то повернулась, чтобы поставить кружки на стол. Гарретт смотрел на деревянную поверхность, задумчиво вырисовывая круги на столешнице.
— Я думала, ты уже утвердил его с организаторами, — я сделала еще один круг за чайником и, успокоившись, села напротив парня. Он все еще гипнотизировал стол.
— Мы согласовали три песни, еще две я сказал, что представлю за пару дней. Не знаю, почему они пошли на это условие, но эти две песни я так до сих пор и не выбрал. Если честно, мне кажется, я их еще даже не написал, — он поднял взгляд, и я поняла, что все это время он от меня скрывал. Гарретт был в отчаянии.
========== XXXXIII. ==========
— Гарретт, осталось чуть больше недели, — констатация факта была не лучшей стратегией в такой ситуации, но я не знала, что еще можно было сказать. Я просто не могла ему поверить.
— Я знаю. Я разочаровал всех, еще даже не поднявшись на сцену. Наверное, ничего другого и не стоило ожидать, — его голос звучал все тише. Он больше не смотрел на меня, не решался. Боялся увидеть то, в чем уже себя убедил.
«Ну уж нет. Только не в мою смену».
Он не хотел смотреть на меня, готовый бежать в любую секунду, но я не позволила ему еще глубже закапывать себя. Для начала было достаточно небольшой поддержки, доказательства, что я все еще здесь, рядом. Все так же готова отдать все, чтобы хоть ненадолго вернуть уверенность в этого волшебного мальчика.
Я протянула руку и осторожно дотронулась до тонкого белого запястья в немой просьбе «посмотри на меня». Он повиновался.
Робко приподняв голову, еще секунду не решался заглянуть в глаза. Глубоко сокрытый, внутренний страх отражался на подрагивающих ресницах. Я обвила запястье теплыми пальцами.
На дне коньячного цвета глаз разливалась робкая надежда.
— Все в порядке. Еще достаточно времени, мы что-нибудь придумаем. Ты никого не разочаровал. Тебе не хватает уверенности в себе, но это ничего. Я как раз для этого и рядом. Если ты в себя не веришь, моей веры будет достаточно для нас двоих. Поэтому не впадай в отчаяние, отдохни. Ты ведь пришел для этого. Чтобы мы вдвоем отдохнули, на день забыли о работе. Вот этим и займемся, будем отдыхать, а потом что-нибудь придумаем. Вместе.
Гарретт перехватил мою руку, все еще обхватывающую его запястье и переплел наши пальцы.
— Спасибо, — одними губами прошептал он. Я улыбнулась в ответ. Мы поняли друг друга.
Мою руку он не отпустил, но большим пальцем стал поглаживать вверх-вниз, начиная с основания запястья и доходя до середины кисти, улыбаясь нежно своим неозвученным мыслям. Я ощутила, как вдоль позвоночника пробираются мурашки, несомые горячей волной. Смотреть на парня стало сложно, но оторвать взгляд казалось невозможным.
Гарретт был невыносимо красивым, мягкий желтый цвет игрался с его каштановыми кудрями, превращая их в чистое золото, тягучей волной, растекающееся по широким плечам. Полутьма смягчала резкие линии лица, и рассеянная улыбка являла на свет бога милосердного, доброго и всепрощающего. Он ласково вел пальцами по моей руке, расплетая наш союз, становясь только ближе, еще ближе, проводя ладонью по предплечью вверх до локтя и вновь утекая вниз, как нежная, теплая, пенистая волна, приходящая с прибоем.
— Мне так тебя нахватало, — тихий шепот опалил мое лицо. Я сдавленно выдохнула, вспоминая снова, как дышать. Он игрался со мной, бессовестно, но так сладко.
Плавным движением, не разрывая зрительный контакт, Гарретт наклонился ближе, шелк его кудрей невесомо упал мне на плечо. Невыносимо близко, непередаваемо горячо.
Вторая его рука легла на мою щеку, полностью парализовав все мое тело. Я с содроганием и нетерпением ждала, что произойдет дальше. Не знаю, ждал ли парень от меня помощи, но уж точно не дождался. По его уверенным действиям хотя казалось, что ни в какой помощи он не нуждается и со всем прекрасно справляется сам.
— Я так скучал по тебе, — горячо выдохнул он мне в самое ухо, а рукой, лежащей на лице, медленно двинулся вниз. Сначала одними пальцами легко дотронулся до губ, оттягивая нижнюю, вскользь пройдясь по верхней. Я не выдержала соблазна и из одного только любопытства чуть высунула язык, кончиком дотронувшись до безымянного пальца, так вовремя оказавшегося в плену моих губ. Мне нужна была реакция, я, как исследователь, хотела знать, какой минимум моей отдачи был нужен, чтобы святейший из людей потерял самообладание.
Свое я получила. Мне было легче легкого улавливать любые изменения в дыхании Гарретта и то, как он задохнулся на секунду и задышал затем в разы тяжелее ответили на мой вопрос красноречивее любых слов.
— Не играйся со мной, я могу и не сдержаться, — тихие слова и сбитое дыхание, затаенная угроза.
— Не сдерживайся, — выдохнула я, опаляя его пальцы, все еще ласкающие мои губы. У меня в руках была власть. Одно осознание, что только я могла управлять этой сокрытой внутри него силой, этим пламенеющим желанием. Этого было достаточно, Гарретт. Тебя одного всегда было достаточно.
— Ты уверена? — в голосе зазвучала робость. Он осторожно вплел пальцы в мои волосы, удерживая крепко, не позволяя бездумно сорваться.
Но я никогда не была уверена больше, Гарретт. Все это время я искала доказательства всех твоих гипотез, но как же глупо это было. Ты никогда не нуждался ни в каких доказательствах. Ты был аксиомой. Всегда. Всегда.
Вместо не имеющих на данный момент никакого значения пустых слов, я слегка отодвинулась, ловя вновь затуманенный диким, непередаваемым желанием взгляд ореховых глаз. Как ты только нашел силы на этот вопрос, мой Бог? Тебя в своих руках держал ад, а ты оставался свят.
Ты ждал достаточно, ты боролся достаточно. Ты заслужил своей награды.
Настал мой черед окутывать тебя своей любовью, столь же непередаваемым желанием. Пришла моя очередь ласкать тебя и лелеять. Ты своей любовью одарил весь род людской, а я ответила взаимностью.
Я заключила его лицо в бережный плен моих ладоней. Теперь уже я тянулась к нему, не разрывая зрительного контакта. Мои губы вот-вот накрыли бы его, нежные, податливые. Но это было слишком просто, слишком сладко. Он заслужил этого, он заслужил бесконечно много нежности, но я не хотела любить его свято. Он должен был сгореть вместе со мной, отдавая себя всего, погружаясь в ад и возносясь до небес.
Я провела языком по его нижней губе, неторопливо, испытывая его, издеваясь. Зацепила зубами и оттянула вниз. Он был так невыносимо осторожен со мной, но я не желала платить той же монетой. Долго Гарретт не продержался, это было невозможно. Со сдавленным рыком, он обхватил меня за талию и резко притянул к себе. Одним ловким движением я оказалась у него на коленях.
Его губы накрыли мои жадно, нетерпеливо и, казалось бы, за все то искушение, за эти издевательства я заслужила того же, но это ведь был Гарретт — человек настолько нежный, что временами казалось, что он лишь притворяется обычным земным существом. Становилось так очевидно, что он пришел откуда-то, куда не проникнуть смертному — из волшебной ли сказки вышел эльфийский король, спустился ли с небес сам господь. И не было места безопаснее, теплее его объятий.
«Держи меня, держи меня крепче. С тобой мне ничего не страшно».