— Протестую, — тут же отозвался мой жених. — Условием скачки было — оказаться первым у дорожного указателя, путь к нему не оговаривался. Моя победа чистая, и вы, как честная девушка, должны выполнить уговор. Приступайте.
Я повернула к нему голову, не без восхищения рассматривая этого человека. Умен, ловок, хитер, коварен… и слишком щедр. Ох, Мать Покровительница, как же я опасаюсь своего жениха…
— Хорошо, признаю, я был не до конца честен, и за вами остается право придумать мне ужасную кару за то, что вел себя слишком вольно. Но мне есть, чем оправдать себя, ваши долгие сборы привели меня в крайнюю степень раздражения. И все же это не снимает с меня вины, это я тоже признаю. И за мой нечестный выигрыш вы тоже вправе со мной поквитаться. Вы довольны? — диар скосил на меня глаза, ожидая ответа.
Я помолчала, обдумывая его слова и отыскивая в них подвох. Однако вскоре сдалась и кивнула.
— Теперь ваши откровения, Флоретта.
— Почему вы так опекаете меня, ваше сиятельство? — спросила я его. — Я никак не могу вас понять. То вы вовсе не замечаете меня, то вдруг начинаете проявлять повышенное внимание. Но в том и в другом случае мне кажется, что вы преподаете мне урок за уроком. Меньше всего это похоже на взаимоотношения жениха и невесты, скорей, дядюшки и племянницы, или же старшего брата и его неразумной младшей сестры.
— Это гнетет вас?
— Нет, — вынужденно призналась я. — Верней сказать, да. Но моя тревога была совсем иной.
— Тогда начнем с ваших тревог, — усмехнулся д’агнар Альдис. — Я жду, Флоретта, поведайте мне.
Отмалчиваться дальше не имело смысла. Собравшись с духом, я все-таки высказала д'агнару Альдису свои опасения в будущем отношении ко мне его слуг и распространению слухов.
— Вы считаете образование позором? — уточнил диар.
— Вы ведь поняли меня, ваше сиятельство, — досадливо поморщилась я. — Образование не может быть позором, но повод уколоть меня тем, что жениху приходится восполнять пробелы в воспитании своей невесты, может иметь место. Злым языкам и так хватит пищи. Мне не хотелось бы множить им темы для насмешек.
Д'агнар Альдис никак не отреагировал на мои слова, и мне показалось, что всё сказанное мной, кажется ему вздором, однако ответ он все-таки дал.
— Дорогая моя, вы должны понимать: во-первых, моя прислуга знает, чем грозят им неосторожные высказывания и сплетни, во-вторых, глупых людей я подле себя не держу, и вам меньше всего стоит переживать по поводу мнения прислуги. Но тут виной всему ваша неискушенность. В вашем доме слуги жили на положении почти членов семьи, поверьте, в моем доме прислуга остается прислугой, и что обо мне думают мои люди, меня волнует меньше всего. Я достаточно им плачу за то, чтобы мои распоряжения выполнялись быстро и точно. Нашей с вами семьи их носы не коснутся. Ну и последнее. Обижать мою невесту, а после и супругу, я не позволю никому. Вы — моя и этого достаточно, чтобы я стал хранителем вашего покоя. Флоретта! — неожиданно воскликнул диар, и я вздрогнула, — как вы заставляете меня произносить столь длинные речи? — но не успела я ничего ответить, как мой жених указал в сторону дороги. — А вот и ваши родные, пора вернуться в седло.
Стоит ли говорить, что на этом наш разговор прервался? Я так и не успела вставить ни слова, и уж тем более не услышала ответы на все свои вопросы. Хитрый и скрытный мужчина вновь обвел меня вокруг пальца, дав крошки, но не утолив голод полностью.
Первое, что бросилось мне в глаза, была тревога моих родных, даже сестры ненадолго притихли, переводя настороженный взгляд с меня на его сиятельство.
— И кто же выиграл скачку? — преувеличено весело спросил Артиан, продолжая испытующе смотреть на меня. Чтобы успокоить брата и отца, чей недовольный взгляд был прикован к диару, я улыбнулась и уже собралась ответить, как меня опередил мой жених.
— К своему позору вынужден сознаться, что смухлевал и срезал путь. Так что победа достается агнаре Берлуэн. Примите мои поздравления, Флоретта, и благодарность за доставленное удовольствие и приятную беседу в ожидании вашей семьи.
С ответом я опять не нашлась, лишь кивнула и смущенно улыбнулась. Мои родные заметно расслабились, не найдя подтверждений своим опасениям. Обиды мне не причинили. Удостоверившись, что мое семейство успокоилось, я перевела удивленный взгляд на диара, и он, подмигнув мне, негромко произнес:
— Я честный человек, дорогая моя агнара. По всем правилам победа ваша, потому я оставил за вами право на изобретение мне кары.
В это мгновение к портрету моего жениха прибавился еще один штрих — врун! Бессовестный врун. Он так натурально уверил меня, что победа за ним, что я попалась на удочку, как последняя простофиля. Бросив возмущенный взгляд на д’агнара Альдиса, я не удержалась от усмешки. Передо мной вновь была невозмутимая глыба льда. Воспитанная, учтивая, но всего лишь холодная глыба. Меня удостоили едва приподнятой в недоумении брови и больше не обращали внимания. Все, что меня касалось, похоже, я уже узнала.