— А теперь, чур, я буду Господин Смерть! — заявил Трине. — Ладно?
— Пожалуйста, — согласился я. — А я тогда буду мальчишкой, который приплыл сюда на лодке с другой стороны.
Глаза Трине азартно блеснули. Он поднял меч и замахнулся на меня. А я со всей силы махнул своим. Здорово было сражаться вот так в лунном свете.
— Никто не фехтует лучше Господина Смерть! — воскликнул Трине.
— Нет, я фехтую лучше! — возразил я.
Тогда Трине совершил ловкий маневр, который мне трудно описать — как будто маленький бочонок делает сальто. Я так засмотрелся, что он, вскочив на ноги, без труда смог выбить оружие у меня из рук.
— Ха! — Он приставил меч к моему горлу. — Теперь ты принадлежишь мне!
Я рассмеялся и поднял руки.
— Да, признаю. Ты победил.
Трине был явно доволен победой. Бормоча что-то под нос, он вернул мне мой меч, а свой засунул за пояс. Я задумался над его словами.
— Как это — принадлежать Господину Смерть? — спросил я. — Что вообще происходит, когда умираешь?
— Ну… Когда наступает пора умирать… приходит Господин Смерть, — сказал Трине и принялся собирать ветки с земли. — Он открывает телесную оболочку и вынимает то, что внутри.
— Ты хочешь сказать, внутри человека уже есть кто-то другой? — удивился я. — Уже есть хильдин, спартан или гарпир?
— Да, только очень маленький… такой розовый и сморщенный. Но стоит Господину Смерть его достать, он быстро расправляется.
Я приложил руку к животу и вздрогнул: неужели у меня внутри есть кто-то еще? Тот, кто когда-нибудь появится здесь, в Царстве Смерти? Странно…
Сложив порядочную гору из веток, Трине стал рыться в мешке. Он немного повозился с огнивом, прежде чем сумел высечь искру, но вот наконец загорелся маленький костер. Огонь в нем приятно потрескивал.
— Выходит, не сам Господин Смерть решает, кому кем стать? — спросил я, усевшись у костра. — Значит, это предопределено?
Трине мотнул головой направо и тут же налево, словно хотел дать понять, что трудно сказать наверняка, как там все устроено.
— Каким-то образом это предопределено, — сказал он. — Но открыть телесную оболочку может лишь Господин Смерть. — Он откашлялся и продолжил: — А потом, когда то, что внутри, расправится, Господин Смерть берет одеяло и очень крепко запеленывает им новое тело, словно ребенка, — только глаза торчат. И относит его в лодку. Папа рассказывал, что Господин Смерть никому не показывает своих спутников. И разворачивает одеяло, лишь когда возвращается к себе домой.
— Почему?
— Потому что все должно идти своим чередом. Новичок должен привыкнуть. Господин Смерть говорит: пусть тот полежит немного спеленутый, ему нужен покой. Но папа говорит, что Господин Смерть просто хочет подержать умершего у себя.
Я вспомнил хильдинов из Хирна: толстого верзилу, с которым столкнулся на улице, и мамашу Трине.
— Господин Смерть, наверное, очень сильный?
— Еще какой! — кивнул Трине. Он скрестил копыта на груди и уставился на меня синими глазками. — Ты не голоден?
Я сразу почувствовал, что ужасно проголодался. Трине принялся снова рыться в мешке. Через минуту мы набросились на еду. Ах, как все было вкусно! Картофельные оладьи, хрустящие и масляные, кукурузные лепешки — такие мягкие, с ароматными травами, кружочки жареных баклажанов, тающие во рту, твердые соленые бобы…
— У Господина Смерть еда, конечно, намного лучше, — сказал Трине и вытер рот копытом.
— Вот как?
— Угу. В честь каждого новичка Господин Смерть устраивает пир, который продолжается неделями.
— Правда?
— Конечно! Новичок может есть тортов вдоволь, а потом все играют в крокет и устраивают другие развлечения.
Я сунул в рот несколько бобов и принялся их медленно жевать.
— Так ты, выходит, тоже бывал в гостях у Господина Смерть и пробовал торт?
— Да, — ответил Трине. — Давно.
— И играл в крокет?
— Да.
Трине провел кончиком языка по зубам, чтобы очистить их.
Я задумался, а потом спросил:
— Господин Смерть хорошо играет в крокет?
Трине кивнул.
Мы запили еду водой из фляжки. Затем расстелили одеяло на земле, улеглись и стали смотреть в небо. Звезды были рассыпаны по всей этой черноте, словно белая искрящаяся пыль. Наш костер горел ровно. От дыма немного щипало глаза.