— Любимой девушке?
— Обговорим это потом, — быстро ответил Ксиль, немного краснея. — Идем в камеры, пока инквизиторы заняты разбором бардака наверху. Жаль, что на этом этаже больше не с кем драться… — посетовал он и выскользнул из комнаты.
Феникс хихикнула. Джайян сочувственно приобняла меня, пристраивая голову на плече.
— Да, подруга, не повезло тебе, — «грустно» вздохнула она. — Красивые парни непостоянны и редко признают свои чувства.
Я вспомнила Дэриэлла, приложила к нему сказанное и мысленно показала Джаяйн кукиш.
— Пойдем за князем, а то таких он дел натворит от излишней нервозности…
К счастью, далеко идти не пришлось. Ксиль обнаружился в соседней камере за разламыванием наручников. Пленник, молодой мужчина лет тридцати, наблюдал за ним с ошалевшим от радости выражением лица.
— Что за идиотские материалы теперь применяют, — ругался он. — По виду — пластик, а прочнее металла! Эй, ты чего скис? Я же обещал вернуться!
— Спасибо… — хрипло отозвался мужчина. — Князь, это и вправду вы?
— Что, изменился? — хмыкнул Ксиль. — Девушки, одолжите у господ инквизиторов какую-нибудь одежду, не в халатах же пленников уводить, право.
Феникс воспользовалась предлогом и смылась подальше из грязной камеры. Мы с Джайян переглянулись, и она вышла следом — если уж разделяться, то по двое, чтобы не становиться уж совсем уязвимыми.
— Так это и есть твой «мальчишка», которым тебя шантажировали? Что-то он по возрасту… — смущенно потупилась я. — Вы только не обижайтесь, м-м-м…
— Алекс.
— Не обижайтесь, Алекс, — поправилась я. — Но мне это не совсем так представлялось.
Максимилиан пожал плечами.
— А он и есть мальчишка — тридцать семь. Не возраст для шакаи-ар. Самое интересное, что обращен он лет шесть назад, но со временем будет выглядеть все моложе — регены… Такие «взрослые» уникумы, как Тантаэ, которым лет тридцать пять — сорок человеческих, почти не встречаются. Ну, это шакаи-ар. А насчет ар-шакаи — почти всех обращают на четвертом десятке. Молодежь, она дурная…
— Полностью согласна, — металлически прозвенело у меня за спиной. — Молодежь сейчас думать не умеет.
— Ой, ма-а-ама… — простонал Максимилиан, принимая невинный вид. Просто подросток, нашкодивший, но очень-очень воспитанный.
— Ой… Мама? — удивилась я, обернувшись.
Эстиль Элен стояла на пороге, скрестив руки на груди. Выражение маминого лица не сулило мне ничего хорошего.
— Вы ничего не желаете мне объяснить, дети?
Право, лучше бы это была инквизиция…
Глава 5. Горячая встреча, теплая компания и остывший чай
Никогда, за всю свою жизнь не видела я маму такой рассерженной. Даже во время сражения за Зеленый город два года назад. Даже когда мы с Хэлом забрались в ее лабораторию и перебили половину склянок с препаратами.
— Очень грустно, — медленно произнесла эстиль Элен, — осознавать, что моя дочь выросла круглой дурой.
Максимилиан мгновенно сообразил, что маска «милого мальчика» тут не поможет, и превратился в самоуверенного шакарского князя с манерами завзятого ловеласа. Изменилась пластика его движений, наклон головы — воплощенная самоуверенность, ни тени слабости. Отросшая челка упала на лоб, скрывая выражение глаз, и отчего-то все внимание теперь невольно было приковано к губам. Искусанным. Припухшим. Чувственным…
— Элен, — он вышел вперед, закрывая меня от гневных материнских взглядов, и учтиво поклонился. — Рад встрече. Не хмурьтесь, красавицам совсем не идет это встревоженное выражение лица…