Настроение у меня резко ухудшилось. Таким тоном только о неприятностях сообщают.
Хэл, ворча, выполнил мамину просьбу и покинул кухню. Мы с мамой остались одни.
— Найта… Ты ведь уже взрослая, умная девушка, — медленно начала Элен. Я скромно потупила глаза. Судя по моему поведению в прошедшие годы, до «умной и взрослой» мне еще расти и расти. — По большей части ты живешь уже самостоятельно и в одиночку принимаешь решения. Верные или нет — отдельный вопрос. Но все реже ты бежишь за помощью ко мне.
Элен сделала паузу, а мне подумалось: с огорчением или с гордостью сказана последняя фраза.
— И, тем не менее, мне хотелось бы одно решение с тобой обсудить, — мама поймала мой взгляд. — Знаешь, когда-то я тоже была пусть уже не юной, но так же безумно влюбленной, как и ты. Думала, что нашла свою судьбу. Всех наивных равейн посещают подобные мысли, и я не исключение. У нас с твоим отцом была чудесная семья, как мне казалось. Родилась ты, потом Хэл. А потом случилось кое-что, заставившее меня осознать: я поспешила. И полное доверие и безграничная любовь одной стороны не подразумевает, что и другая сторона испытывает то же самое. Смешно, наверное, слышать это от женщины в моем возрасте, — невесело улыбнулась Элен. — Но цена моей ошибки — то, что вы с Хелкаром растете в неполной семье.
Я зажала уши. Глупо. Но до сих пор, услышав хотя бы намеки на то, что мой отец жив, я отстранялась от действительности. Не знаю, что там у мамы произошло с… с ним. И не хочу знать. Хэл в курсе, он даже встречался с отцом…
А я… я — равейна.
И этим все сказано. У равейны есть только мать. И больше ей никто не нужен.
— Найта, — Элен мягко отняла мои руки от головы. — Дослушай, пожалуйста. Я даже не прошу тебя как-то реагировать, просто выслушай. Ты любишь Максимилиана. Я вижу это. Пусть кому-то такое чувство покажется детским, легкомысленным. Но ты действительно его любишь. То, что ты сделала ради него, что ему простила… Все это выходит за рамки простых дружеских отношений. И он, тоже, кажется, испытывает к тебе серьезные чувства. Думаю, пока в его отношении больше благодарности и нежности, но именно из них и может вырасти настоящая любовь. Но не сделает ли она тебя несчастной? — мамин голос стал совершенно ровным. — Да, сейчас мысли не заходят дальше поцелуев и прочей романтики, но когда-нибудь тебе захочется иметь настоящую семью, детей… А вероятность появления ребенка у пары шакаи-ар — равейна почти равна нулю. Или ты откажешься от своего дара?
Мои щеки вспыхнули. На душе стало очень-очень погано.
— Мама! Ну что ты такое говоришь! Как будто мы уже поженились с Ксилем! И вообще, неизвестно, захочет ли он оставаться со мной, — слова прозвучали как-то горько. Мама отвела взгляд.
— Я ни на чем не настаиваю, Нэй. Просто подумай. Потом. И… не ошибись. И еще, Найта. Заметь, ты даже мысли не допускаешь о том, чтобы перестать быть равейной.
Я резко встала, слишком громко отодвинув стул. В горле встал соленый комок.
— Ты зря думаешь, что я не смогу, мама. Знаешь, мне уже приходилось видеть равейн, отказавшихся от дара. Конечно, отказавшихся не по своей воле, не ради семьи… — в памяти всплыло лицо Габриэлы. Да, наверняка она иногда чувствовала тоску и страшную пустоту в груди, но большую часть времени миссис Грэймен выглядела такой счастливой! Не даром только случайность позволила мне обнаружить, чего лишена была хозяйка дома, в котором я проводила столько времени. — И если понадобится — повторю их путь. Я люблю Максимилиана.