Эстаминиэль, которая не умеет пользоваться своей силой. Может, и милая — но никак не красавица. Совершенно обычная, словом.
А Максимилиан — Северный князь. Одно из самых могущественных и, без сомнений, самое прекрасное существо из всех, что мне когда-либо встречались. Так ли я буду ему нужна, как бы мне этого хотелось?
Ох, сомневаюсь.
Тантаэ говорил, что нас с Ксилем связывает любовь — равная и взаимная. Но мне трудно в это поверить. Наверное, все, на что я могу рассчитывать с его стороны — жалость и чувство вины за почти свершившееся убийство и, может быть, мимолетная симпатия…
Но разве это важно?
Я усмехнулась своему отражению.
Все равно я не сумею отпустить Ксиля и забыть — так чего же теперь терзаться? Будь что будет.
В спальню я возвращалась не спеша. Сначала сходила и подбросила дров в печку. Потом — умылась и стерла с ладони кровяные разводы. Вскипятила воды, заварила мяты и с удовольствием выпила настой, смолотив заодно полплитки шоколада — и только потом заглянула в комнату.
Разумеется, Максимилиан все еще спал.
— Ну что, доигрался? — поинтересовалась я вслух. — Связал тебя Дэриэлл по рукам и ногам? То-то же. Не надо было кусаться.
Ксиль продолжал уютно дремать. Путы, кажется, ему нисколько не мешали.
— Балбес ты, — поделилась я с ним своим авторитетным мнением. — Болтался где-то два года, хоть бы раз весточку послал. Не мне, так Пепельному князю. Тантаэ весь извелся…
Максимилиан беспокойно завозился во сне. Совесть кольнула?
— Да-да, извелся, не сомневайся. Он, конечно, вида не показывал, но ты же знаешь, как он волновался за твою глупую жизнь… А ты хорош, дорогой. Попрощался, как будто навсегда, и замолчал. Все нервы поистрепал…
Князь поежился и повернул голову, утыкаясь в подушку.
— Стыдно? Так тебе и надо… Эх… Слушай, Ксиль, ты ведь не будешь против, если я немножко посижу с тобой рядом? Или полежу… Что-то мне так спать хочется… М-м-м…
Веки стали тяжелые, будто на них налипла глина. Отчаянно зевая и щурясь, я по ниточке распустила плетение Дэриэлла, освобождая князя. Загрызет во сне — значит, судьба у меня такая… И вообще, если бы моей персоне грозила смертельная опасность, Айне бы уже давно телефон обрывала…
Ох, какие же подушки мягкие… А я и не думала, что так устала… Конечно, спать здесь глупо, но я же и не собираюсь… Так, полежу немного, а потом… потом…
…Вокруг на десятки километров не было ничего — только бесконечное поле и высокая, до пояса, шелковистая трава. Когда налетал порыв ветра, узкие листья переворачивались, открывая серебристые спинки, и по полю словно разбегались отливающие металлом волны.
Красиво.
И еще — запах… Как же я соскучилась по нему! Свежий, горький… родной.
Ветер пробежал по макушкам травинок, дохнул солнечным теплом на замерзшие плечи, растрепал волосы… Локон, подхваченный воздушным потоком, невесомо скользнул по губам, и…
Я открыла глаза.
Его лицо было совсем близко — еще чуть-чуть, и мы бы столкнулись носами. В невозможно-синих глазах — как я могла забыть их цвет? Как? — плясали серебристые искры.
Волшебно.
— С пробуждением, малыш, — шепнул он и улыбнулся.
А я заплакала. Вот дура, да?
Отступление первое. Своими руками
Мы сами роем себе могилу. Своими руками. Сами…
Тишина Кентал Савал особенная. Она располагает к размышлениям и погружению в себя. Бывают минуты, когда Дэриэлл эту тишину просто ненавидит и жалеет о том, что не держит дома «ящиков с музыкой». Хотя сейчас бы ему, скорее, подошли не гортанные, тягучие аллийские напевы, а тот шум и гам, который среди людей называется искусством. Современным. Молодежным.
Дэриэллу впору причислять себя к молодежи, потому что тысячелетия за плечами не сделали его хитрее и предусмотрительнее. Не научили подлости. О, нет, в теории он с нею прекрасно знаком, но заставить себя употребить знания на практике…
Мы сами даем жизнь своим убийцам.
Этика целителя — выдумки тех, кто к науке исцеления никакого отношения не имеет. Найта в них пока еще верит, она вообще пока слишком открытая и прямая. Не умеет лгать безнадежным больным или отказывать в помощи убийце. Она хочет спасти всех — но всех не получится, это не мечта и не сказка.
Жертвы всегда есть.
Но маленькой хрупкой Нэй пока можно еще не знать об этом и доверчиво смотреть на мир зелеными, как вода в лесном озере, глазами. А он-то, Дэриэлл, уже не мальчик.
Не на кого перекладывать вину. Мы сами виноваты в своих поражениях.
Дэриэлл упустил свой шанс. Единственный. Всего-то и надо было потянуть с визитом к «больному». Найте целитель солгал: не оставалось в запасе у Максимилиана этих тридцати восьми часов. Три, в лучшем случае. Так просто — не убийство даже, а просто неоказание помощи.
Кто бы осудил?
Меренэ, пожалуй, даже зауважала бы.
Но Дэриэлл привычно определил в жертву себя. Понадеялся на благоразумие Найты, на то, что увидев их рядом, его и этого жалкого князя, она поймет, какое чувство у нее настоящее, а какое — наносное, навязанное, неправильное. Но эта доверчивая девочка продолжала с восхищением и болезненной нежностью смотреть на своего монстра, даже когда он едва не убил самого Дэриэлла.
Что это, если не любовь?
Мы строим замки из песка — и превращаем их в мусор. Сами. Своими руками …
И будь Дэриэлл хоть немного умнее, то в хрустальной тишине Кентал Савал он ненавидел бы соперника и думал о том, как очернить его в глазах Найты. Так было бы легче.
Но отчего-то сейчас Дэйр вспоминает совсем другое. То, как жизнь возвращалась в искалеченное тело. Как горячая вода смывала грязь с белой кожи, нежной, словно у ребенка, и как появлялся на острых скулах слабый румянец. Как внезапно открылись синие-синие, цвета природного азурита, глаза, и князь Максимилиан совершенно четко сказал: «Спасибо», а затем снова впал в забытье.
Дэриэлл тогда перепугался — аж до слабости в коленях, потерял равновесие и позорно свалился в ванну.
Найта, слава богам, ничего не заподозрила и поверила сбивчивому, совершенно неправдоподобному объяснению.
Маленькая. Наивная. Влюбленная…
Глава 3. Передышка
У меня началась истерика — в самом медицинском смысле слова. Вот уже пятнадцать минут я рыдала-рыдала-рыдала и никак не могла успокоиться. Все это время Ксиль молчал и терпеливо позволял разводить сырость на своей футболке.
Ну, строго говоря, это была моя футболка. И не самая новая. И не самая симпатичная. Просто большая черная футболка, которая первой попалась под руку.
Боги, о чем я думаю…
— Над чем хихикаешь? Скажи, может, я тоже посмеюсь, — предложил князь. Странным было выражение его лица — и радость, и умиротворение, и недоверчивое ожидание того, что кто-нибудь сейчас ворвется и скажет, что все это сон. Как будто Ксиль никак не мог до конца осознать, что он теперь в безопасности.
— Над своими мыслями.
— Какими?
— Глупыми, — честно призналась я, отодвигаясь от него. — А ты сам не слышишь?
— Я пока весьма ограничен в способностях, — Максимилиан механически взлохматил свои волосы и сонно потянулся, улыбаясь. — Регенов уже хватает, но я притормозил их возобновление в крови, чтобы голод сильно не мучил. Уже как-то вошло в привычку ощущать себя человеком, а не шакаи-ар, — добавил он слегка виновато.
— Все равно ты на человека не похож, — улыбнулась я. — Дело даже не в когтях и клыках, а в пластике движений и в чем-то особенном. Ну, как ты идешь, как голову поворачиваешь… даже как просто сидишь. Так что там с восстановлением функций организма? — оборвала я сама свои размышления. — Расскажи мне, как своему целителю, — и легонько ткнула его кулачком в бок.