— Присаживайся, дорогая, — Найнэ подвела меня к лавочке, над которой нависали шатром жасминовые ветви. Тут же в носу засвербело — такой густой цветочный запах стоял вокруг. — Здесь нам никто не помешает… — тихо добавила она.
Меня дрожь пробрала от сладкой, тягучей, почти угрожающей интонации.
— Можно задать вопрос, уважаемая Найнэ? — аллийка благосклонно кивнула и — наконец-то! — выпустила мою руку, словно в задумчивости принявшись обрывать жасминовые цветки. — Почему Дэйр так странно повел себя, когда вас увидел?
Она растерянно улыбнулась и слегка нахмурила брови. А меня как током ударило. Боги, когда Найнэ не манерничает, то даже мимика у нее моя! Или опять кажется?
— Причина очевидна, милая девочка, — «милая девочка» опустила ресницы, чтобы скрыть острый приступ раздражения. — Его… мучает стыд. Дэриэлл сломал мне всю жизнь, и теперь не может спокойно, с чистой совестью взирать на ошибки молодости…
Жасминовая ветвь выскользнула из тонких пальцев и с тихим шелестом распрямилась, роняя цветочные лепестки на угольно-черные локоны и бирюзовое платье аллийки. Внезапно я почувствовала себя зрительницей в театре одного актера. Найнэ, бесспорно, была восхитительна. Идеальный звенящий от затаенных слез голос, идеальная тень печали в глазах, сияющий внутренней красотой лик, паузы, будто выверенные по секундомеру, тягучие взгляды и вздохи, роскошные декорации и луч света из-за плеча… Но все вместе оставляло ощущение странной пустоты и затхлости. Как будто открываешь в день рождения подарочную коробку, а внутри — ссохшийся яблочный огрызок.
— А давно вы познакомились? — я подставила лицо солнечным лучам, пытаясь избавиться от мерзкого ощущения, что на меня налипла грязь. Найнэ едва заметно сморщилась. Ну и пусть ее. Я не аллийка, мне загара бояться не надо. Человеческое общество его не порицает, наоборот — многим нравится. А в Пределах право на золотистую кожу, не подвергаемую осуждению соплеменников, имеет только королевская семья да изгои Кентал Савал.
— Около четырехсот лет назад. Ах, я тогда была такой же, как ты, столетней глупышкой! — печально вздохнула Найнэ. Я поперхнулась от неожиданности. Неужели она еще не поняла, что разговаривает отнюдь не с полукровкой? И это притом, что щиты у Найнэ, по словам Ксиля, стоят такие, что самые опытные человеческие маги удавятся от зависти? Что же это получается… Найнэ способна закрыть свой разум, но чужой для нее — потемки. Может, дело в моих потрясающих способностях эстаминиэль? Ой, сомневаюсь. — Мы познакомились на балу. Я была безумно увлечена им — таким не похожим на остальных, таким смелым! Он не боялся спорить с Наследницей, — Найнэ произнесла это слово с таким пиететом, с каким на письме выводят заглавную букву, хотя аллийцы вроде бы свою «наследницу», в отличие от «Повелителя», писали со строчной. — И даже с самим Повелителем, носил человеческую одежду и презирал все традиции… Увы, за блестящим фасадом скрывалось черное сердце, — в глазах Найнэ блеснули слезы. Я переборола острый приступ злости и, словно успокаивая, коснулась ее руки. Найнэ наградила меня благодарным взглядом, но тепла в нем было не больше, чем в ноябрьском солнечном свете, ласкающем застывшие сады Кентал Савал. Я отдернула пальцы — с излишней поспешностью, наверное, но желание вымыть руки с мылом стало вдруг нестерпимым. — Мы долго встречались — втайне от родных и друзей, по ночам. Я верила ему! Он подарил мне свое кольцо, обещал, что скоро попросит у нашей семьи разрешение на брак… — я машинально схватилась рукой за спрятанное под платьем кольцо на цепочке. Против воли в голову закралась подленькая мысль: а скольким еще, кроме меня и Найнэ, он вручал эту вещь? — А потом он узнал, что я собираюсь стать фрейлиной Наследницы Меренэ, и разорвал помолвку!
— Негодяй! — поддакнула я, лихорадочно размышляя. Вряд ли в свите Меренэ к Дэриэллу относились благожелательно. «Взаимная травля» — вот слово, которое идеально описывает отношения брата и сестры, и подхалимы наследницы с радостью участвуют в этой игре. Так зачем любящей невесте вливаться в общество, где наверняка к ней будут относиться, как к врагу? И с чего бы это Меренэ принимала в услужение явную сторонницу своего брата? Ох, темное дело…
— Да, да! — расчувствовавшись, Найнэ снова подхватила мою руку. — Вижу, ты хорошо понимаешь сущность этого жестокосердного мужчины! И, представь себе, Дэриэлл не просто разорвал помолвку — он сделал это прилюдно, навеки покрыв позором меня и всю мою семью. Я пыталась поговорить с ним, объяснить, что отнюдь не разделяю мнение госпожи Меренэ в некоторых вопросах, но тщетно! — аллийка запальчиво стукнула кулачком по лавке. — Он даже отказался разговаривать со мной лично, подослав мерзкую торговку из дома Эльнеке, — выражение лица у нее было такое, словно она говорила о чумной крысе, а не о весьма уважаемой особе. Впрочем, если подумать… Вряд ли Найнэ приятно вспоминать о провалившейся попытке примирения. Лиссэ наверняка с удовольствием закатила грандиозный скандал с тасканием за волосы и маканием противницы в грязь в буквальном смысле. Тетушку-то за косы не ухватишь — по причине их отсутствия, а вот рафинированным красавицам, вроде Найнэ, не готовым к применению физических аргументов в споре, приходится несладко. — Но даже после всего, что случилось, после моей загубленной юности, обращенной во прах репутации… — ее голос упал до шепота — … я все еще люблю его. И он, увы, этим пользуется, заманивая в свои сети таких, как ты, чтобы причинить боль нам обеим — мне и новой его жертве…
И тут меня прорвало. Напряжение, скручивающее нервы все туже и туже, вдруг куда-то исчезло, оставив после себя лишь чувство облегчения. Я закрыла лицо накидкой, мелко трясясь от смеха. Боги, только бы она подумала, что это слезы!
— Уважаемая Найнэ… сочувствую вашему горю, — выдавила я из себя, кусая губы.
Найнэ вскинула голову. На прекрасном алебастрово-белом лице стыли хрустальные дорожки слез, мягкие ресницы увлажнились и склеились, а светлую зелень глаз затопила чернота расширенных, как от нестерпимой боли, зрачков.
О, да, Найнэ была прекрасна. Да только вот я никогда не любила красивых фарфоровых кукол, которыми можно лишь любоваться, держа их за стеклянной витриной в гостиной.
И ложь на дух не переносила.
Дэйра я знаю достаточно хорошо, чтобы знать наверняка, что он может сделать, а что — никогда в жизни. Причинение кому-то боли не в запальчивости, а по холодному расчету… Нет, просто невероятно. Скорее Меренэ проникнется к нему чистой сестринской любовью и предложит войти в ее свиту. Дэриэлл — целитель, и это в своем роде приговор.
Прости, Найнэ. Мой диагноз — «Не верю». И все тут.
— Найнэ… рассказ дался вам нелегко? Простите… — потупилась я, чтобы не выдать себя шальной улыбкой.
— Прости, милая девочка, — прошептала Найнэ, глядя в пространство. — Боюсь, я слишком расчувствовалась. Позволь мне удалиться, дабы привести себя в подобающий вид. Тебе ведь не долго еще осталось ждать возвращения… твоих друзей?
— Два часа с половиной, — я украдкой коснулась нитей. Чувство времени у меня скверное, особенно после резкой перемены часового пояса. Приходится каждый раз лезть за мобильным или использовать магию. — Не беспокойтесь обо мне, Найнэ, я найду, чем занять себя. Прошу вас, поступайте, как вам будет угодно.
Я мысленно скрестила пальцы. Если она сейчас утопает — наверняка гадость какую-нибудь задумала. Просто так возможность повлиять на точку зрения врага не отбрасывают.
— Пожалуй, я воспользуюсь твоей добротой, — улыбнулась Найнэ, вытирая тонким платком слезы. — Прошу прощения за эту некрасивую сцену. Поверь, я не хотела обижать тебя или моего возлюбленного Дэриэлла, но мне стало страшно, что кто-то еще может поддаться очарованию его черной души.
«Больше всего это походило на приступ ревности», — хотела я сказать, но, разумеется, произнесла только: