— Уже не утро, уже полдень, — заметил Дэйр, улыбаясь. Светлые пряди челки смешно топорщились кверху — обычно так бывало, когда он прижимал их к голове заколкой. Наверняка встал с восходом и уже успел поработать в лаборатории. — И поэтому кофе в постель ты не получишь, — и он демонстративно сделал глоток. — Тем более что все равно он остыл.
— Вижу я, как он остыл, — проворчала я, выкарабкиваясь из-под одеял и Максимилиана. Он то ли спал в одежде, то ли уже успел встать и одеться, а потом лег обратно, чтобы позлить Дэйра. Зная Ксиля, я могла предположить, что верно последнее. — У тебя сейчас пар из ушей пойдет, а губы вообще как помадой намазаны.
— Это не из-за кофе, это из-за тебя, — охотно просветил меня Ксиль. — У тебя ночная рубашка… то есть футболка… коротковата… А кофе холодный.
— Ой! — опомнилась я и нырнула обратно под одеяло.
Максимилиан хмыкнул и сполз с кровати. Потянулся, зевнул и направился к двери, по пути дернув Дэйра за мочку уха со словами: «Хватит уже смущать ребенка, развратник, пошли лучше завтрак готовить». К моему удивлению, целитель не стал спорить и покинул комнату, оставив недопитый кофе на столе и подмигнув напоследок.
Кстати, Максимилиан опять приврал. Кофе был не просто горячим — огненным. Удивляться нечему — кажется, этот сервиз дарила Лиссэ, а у нее в доме блюда и напитки всегда остаются той же температуры, какая была изначально. Меня это в детстве очень умиляло: нетающее мороженое, политое теплым, недавно сваренным вареньем.
На кухне Ксиль с Дэйром то ли спорили, то ли мирились, но шум стоял такой, что идти туда я побоялась. Вместо этого решила связаться с Элен и рассказать ей про бал. Кто там будет покупать платье — не так важно, но вот поговорить с мамой надо. Элен, в отличие от меня, не чуралась праздников, и достаточно часто бывала на светских мероприятиях — что человеческих, что ведьмовских. Насчет этикета Лиссэ обещала меня просветить прямо перед выходом, все равно с равейны спрос небольшой. Но без маминого совета и, так сказать, благословления отправляться на такое торжественное мероприятие я бы не рискнула.
— Найта, доченька, — Элен оказалась у зеркала через мгновение после того, как пришел вызов, будто караулила меня. Она была без макияжа, с убранными в хвост волосами, и от этого казалась моложе и оживленней, чем обычно. — Почему так долго? Два дня от тебя ни слуху, ни духу. Как ты? Привыкла к другому времени? У вас тепло или снег уже идет? У нас сплошные метели, половину города засыпало…
— Сейчас погода облачная, но к обеду, похоже, расчистится, — начала я с самого легкого вопроса. — Я в порядке. Дэйр меня поселил в старой комнате… — помявшись, я решила не упоминать, что в эту же комнату фактически перебрался князь. Честно говоря, мне все-таки было немного не по себе обсуждать с мамой личную жизнь. Даже такую… невинную. — Я не могла связаться, потому что каждый день что-то происходило. То в дубраву прогуляемся, то к Лиссэ, а недавно были в Кентал Дарсиль, — я совсем не врала. Просто недоговаривала. Маме совсем не обязательно знать, что на Дэйра охотятся. Помочь не поможет, а вот волноваться будет наверняка. — Мы встретили наследницу Меренэ. Поговорили довольно мило, она даже пригласила нас с Ксилем на день рождения. Можно пойти?
— Конечно, можно, — на автомате произнесла мама и тут же опомнилась: — Ты имеешь в виду бал в честь сотни сотен у наследницы?! — в светло-зеленых — так похожих на мои! — глазах мелькнули удивление и восхищение, сразу сменившиеся сосредоточенностью. — Ты уже была у Лиссэ? Обязательно попроси ее помочь с платьем. И пусть расскажет тебе о правилах поведения! Помни, ты будешь присутствовать не просто как равейна, а как эстаминиэль, представительница своего народа.
Я немного скисла. Конечно, развлечения и танцы на балу не входили в мои планы, но быть равейной, которая защищает своего друга, и «представителем народа» — это совершенно разные вещи. И последнее меня нисколько не прельщало.
— Все так серьезно, да?
— Когда имеешь дело с аллийцами, лучше быть слишком серьезной, — мама подперла щеку рукой. — Пойми, то, как ты себя подашь, повлияет на мнение о равейнах в целом. А ведь вскоре должны начаться переговоры с Повелителем Леарги эм-Ллиамат о сотрудничестве. «Альянс двух» превратится в «Тройственный союз»… Если все пойдет удачно. Найта, — Элен поймала и удержала мой взгляд. — Будь умницей. Никто не заставляет тебя лезть в дипломатию или политику, Нэй, — смягчилась она, — но забывать о них совершенно все же не стоит. Конечно, ты еще только ребенок… О, кстати, замечательная мысль! — мамины глаза засверкали колдовскими искрами. Раньше я тоже очень хотела научиться этому фокусу, но сейчас мне казалось, что такое «визуальное» отражение эмоций чаще доставляет неудобство. — Передай Лиссэ, чтобы наряд тебе выбирали… детский. Как у несовершеннолетних наследниц Домов. Ведь формально ты еще ребенок! Нужно только закрепить это в знаковой системе. Тогда тебя не смогут пригласить на танец, а разрешения на то, чтобы заговорить, будут спрашивать у опекуна… У Дэриэлла, наверное.
— Или Максимилиана, — обрадовалась я. Да, к шакаи-ар не всякий решится подойти — это решит проблему любопытных, которым просто захочется поглазеть на живую равейну. Мамины советы всегда отличались парадоксальностью, да и мышлением, как в шахматах, на много ходов вперед она напоминала мне теперь королев из совета. Надеюсь, это умение приходит с опытом — мне жутко надоело ошибаться. — Элен… то есть мама, ты просто гений! Ой, насчет гениев… Хэл в Академию добрался?
— Еще как добрался, — улыбнулась мама, нисколько не обидевшись на оговорку. «Элен» мы с Хэлом частенько называли ее между собой — по привычке, но маме это не особенно нравилось. Что ж, понятно. Я бы тоже хотела, чтобы мои дети звали меня не по имени, как чужие. — И дал о себе знать в тот же вечер, к слову. И сегодня мы тоже разговаривали. Декан Мэйсон передавал тебе привет и просил сообщить, чтобы ты пока не связывалась с ним через браслет. В Академии какие-то проблемы с магией и ее контролем, даже на «звонки» нужно брать разрешение… Чуть не забыла, — мама даже подалась вперед от предвкушения. — Как твои мальчики, не перессорились?
— Перессорились и перемирились, — улыбнулась я, прислушиваясь к шумным возгласам на кухне. Кажется, кого-то грозились огреть сковородой, если он, «наглая морда», не перестанет таскать вишню из миски… Так-так. Вишня. Зимой. М-м-м… — Они сейчас, кстати, вдвоем завтрак готовят. И что-то слишком сильно шумят… Кажется, их лучше не оставлять одних, — я скосила взгляд в сторону двери, только сейчас обратив внимание на густой блинный запах, сочившийся с кухни. — Давай еще вечером свяжемся?
— Проголодалась, маленькая моя? — понимающе усмехнулась мама. — Ладно, беги. Но обязательно поговори насчет одежды и поведения с Лиссэ, слышишь? Счет я оплачу.
В кухне что-то грохнуло. Мы с Элен синхронно поежились.
— Пока, мам! — махнула я рукой. — Увидимся! А платье купит Ксиль, он переживал, что только Дэриэлл мне их дарит.
— Увидимся! Стоп, какой еще Ксиль?! Найта, погоди!
Зеркало погасло. Очень вовремя. Не хотелось бы сейчас объясняться с мамой по поводу случайно сорвавшихся слов. В конце концов, можно будет просто поставить ее потом перед фактом… и перед решением князя.
Торопливо вынув зеркало из миски с водой и обтерев полотенцем, я побежала на кухню, жалея, что в доме Дэйра нельзя срезать путь.
А вот и заветная дверь.
К моему удивлению, вся мебель, включая табуретки, была цела. Стекла тоже. Дэйр, с заколотой по-лабораторному челкой, аккуратно переворачивал на сковороде очередной блин. Максимилиан, удерживая в руках здоровенную миску… нет, не с вишней — все-таки с вишневым вареньем… крутился рядом с целителем, пытаясь пропихнуть сквозь плотно сжатые губы хотя бы одну сладкую ягоду. Пальцы у Ксиля были измазаны сиропом, да и на лице у Дэйра были сплошные вишневые подтеки. Но целитель держался с поистине профессиональной выдержкой.
— Нэй! Наконец-то! — воскликнул Дэриэлл, отвлекаясь от готовки. Максимилиан с торжествующим «Есть!» пропихнул ягоду ему в рот.