Довольно давно, еще в школе, мне довелось услышать одну фразу: «Нет предела только глупости, а терпение — ресурс ограниченный». Помнится, тогда Феникс хихикнула и шепнула: «У тебя, наверное, его целый океан».
Что правда, то правда — разозленной, азартной, ввязавшейся в спор Нату Верманову почти не видели. Но не потому, что я действительно обладала каким-то сверхзапасом терпения — нет, просто практически всегда мне было все равно. С одноклассниками дружба не сложилась, если не считать таких же равейн. К преподавателям, как и у брата, отношение было снисходительным: мол, мало же вы знаете о жизни, которой нас учите.
В общем, посторонние меня не интересовали, а близкие — берегли. Где тут демонстрировать характер? Вот я и производила впечатление тихого и немного скучного человека, безучастного к чужим проблемам. Но на самом деле очень эмоционально переживала беды и неудачи, особенно не свои, а те, что касались семьи и друзей.
Интересно, Дэйр — член семьи или друг? Думаю, и то, и то.
А если копнуть глубже… В каком-то смысле он — мое сердце. И поэтому, когда Дэриэлл впал в апатию, в грудной клетке стало тихо, как на кладбище.
Сейчас он немного встряхнулся, почти вернулся к себе прежнему. Разве что стал… беспечнее, что ли? Как будто жил одним днем. Заваливал себя кучей дел, легко переключаясь с одного на другое, часами пропадал в лаборатории.
Мы с Ксилем с удовольствием ассистировали ему в исследованиях. К моему удивлению, Дэриэлл занимался не столько поисками средства для своего исцеления, сколько старыми опытами, начатыми еще до злополучного бала. А неизвестной отраве уделял унизительно мало времени — по остаточному принципу.
Лиссэ навещала нас каждый день, часто — вместе с Ани. Благодаря тетушке мы оставались в курсе самых свежих новостей: что за слухи бродят по Пределам, как продвигается расследование, сумел ли дворцовый целитель разгадать секрет яда… Из столицы тоже приходили отчеты — пока неутешительные: преступника на горизонте было не видать, по всему выходило, что Найнэ и в правду просто спятила от несчастной любви.
Бредовая версия. Даже я, общавшаяся с этой избалованной аллийской девчонкой совсем немного, понимала, что никаких чувств, способных свести с ума, у нее в принципе не могло зародиться.
Разве что зависть. В сочетании с обидой и наигранным презрением — страшная штука.
Исследование загадочного вещества, которым было напичкано «яблочко», тоже продвигалось медленно. Огромная трудность заключалась в том, что отрава быстро разрушалась, в буквальном смысле превращаясь в пшик. Но стоило Дэйру раз неосторожно коснуться образца рукой, не защищенной перчаткой, как «пыльца» активизировалась… в итоге бесчувственный участок расширился еще на несколько сантиметров вверх по предплечью.
Ксиль тогда беззвучно выругался, а Дэриэлл только философски пожал плечами:
— Ситуацию в целом это не меняет. Зачем волноваться?
Единственное, что удалось выяснить в результате опытов — «пыльца» точно так же, как живое серебро и регены обладает подобием собственной воли.
Кстати, моему кольцу эта отрава не нравилась категорически. Как только я протягивала ладонь, чтобы взяться за пробирку, как кожу почти до локтей окутывали серебристые «перчатки» — тонкая-тонкая металлическая пленка. А если мне приходилось наклоняться, чтобы рассмотреть реакцию вещества на очередной растворитель-нейтрализатор, точно такой же налет покрывал и лицо.
Приятного мало.
В общем, атмосфера в лаборатории стояла деловая, но немного мрачная.
Ксиль сначала пытался разряжать ее шутками, но сам был какой-то дерганный, вымотанный, поэтому они получались не совсем удачными. Как-то раз, после очередного неудачного опыта, между ним и Дэйром завязался совершенно шизофренический диалог:
— Знаешь, Силле, проще отрубить тебе эти руки и вырастить новые, чем вытравить из нервов эту дрянь!
Дэриэлл замешкался с ответом всего на пару секунд:
— Если бы я точно знал, что это решит проблему, то поступил бы именно так. К сожалению, мне нужны именно эти руки, — он шевельнул бесчувственными пальцами. — Современный уровень целительской науки позволяет пациенту выращивать утерянные органы — скажем, глаза или почки. Но конечности… Нет, пока мы можем только искать «донора» — какой-нибудь свежий труп, и пытаться прирастить чужую конечность. Вероятность найти что-либо подходящее крайне мала…
Меня замутило, и я поспешно загремела склянками, чтобы не вслушиваться в разговор.
У Ксиля такой проблемы не было — слова Дэйра его весьма заинтересовали:
— А я слышал, что один ар-шакаи после обращения сумел отрастить себе ухо, — заметил он вкрадчиво. — Хотя травма была очень старой. Он просто срезал ткани в поврежденном месте поглубже и запустил регенерацию. Через несколько недель получил новое ухо — не хуже старого.
— Да ну? — вежливо заметил Дэйр, взбалтывая в колбе смесь перед нагреванием.
В последнее время он почти ничего не ронял, приспособившись рассчитывать силу так, чтобы и стекло не трескалось от давления, и предметы на пол не выскальзывали.
— Ну да, — невозмутимо откликнулся Ксиль, опираясь спиной на край стола. — А мне случалось пару раз терять пальцы, с руками-ногами тоже бывали проблемы… И ведь отрастало.
— Ты — шакаи-ар.
— А ты? — неожиданно спросил князь в упор. Дэйр вздрогнул и чуть не выпустил колбу. — В Пределах ходят слухи, что в роду твоей матери были шакаи-ар. Это правда?
Дэриэлл ни единым взглядом не выдал свое недовольство, но атмосфера ощутимо накалилась.
— Кто знает, — дипломатично ответил он. — Ирсиль никогда ничего подобного мне не говорила, гены шакаи-ар — субстанция, гм, трудноуловимая. Особенно через столько поколений. Пока не проверишь на практике, не узнаешь.
— Нет желания проверить? — соблазнительно улыбнулся Максимилиан. — Я могу попробовать тебя обратить…
— Не стоит и трудиться, — Дэйр с совершенно равнодушным лицом наблюдал за бурлением в пробирке. — Если таких генов нет и слухи врут, я просто-напросто сойду с ума… или погибну. А если и есть — то не факт, что регенерация решит мою проблему. Да и не слышал я что-то о шакаи-ар-целителях.
— Силле…
— Будь добр, помолчи. И убери локти со стола, если не хочешь случайно опрокинуть колбу с азотной кислотой.
— Намек понял, — Ксиль поднял руки, как будто сдаваясь.
Дэриэлл этим вполне удовлетворился и даже вроде бы повеселел.
А я совершенно точно поняла одно: Северный князь что-то знает, но предпочитает держать рот на замке. А значит, это «что-то» нам с Дэйром вряд ли понравится.
Впрочем, у меня тоже появились секреты. И от Ксиля — в первую очередь, хотя хранить их от шакаи-ар было непросто.
Дело в том, что я, кажется, готовилась совершить очередную глупость, которая могла стоить Элен седых волос. А именно — отправиться в дубовую рощу, где Дэйра чуть не съели, и попытаться встать на след демона-убийцы.
Точнее… выманить гостя с тонкого плана. На очень хорошую приманку, ужасно соблазнительную для любого Древнего.
На себя — эстаминиэль Дэй-а-Натье, носительницу темного дара.
План был очень прост и основывался на моем богатом личном опыте. Во-первых, наша реальность очень долго хранит следы вмешательства посторонних сил — особенно магии и Древних. На побережье, когда мне удалось найти сирену, она выглядела на другом уровне зрения, как нечто до крайности инородное. Ну, как байкер на мотоцикле, въезжающий в стерильно-белую палату в больнице во время операции. Во-вторых, «оживить» можно даже самый слабый след — это доказали приключения в горах ведарси, когда мы искали пропавших детей.
В-третьих, Древних притягивает сила Дэй-а-Натье. И этот последний пункт может стать как шансом раскрыть тайну, так и моей погибелью.
И что-то мне подсказывало, что Максимилиан не станет идти на риск, являя мою силу неведомому демону на другом конце нити.
А значит, нужно идти одной.
Конечно, я постаралась максимально себя обезопасить. Сделала целых четыре штуки амулетов-телепортов на случай, если один откажет. Несколько дней плела атакующие и защитные чары, воздействующие не на объект, а на окружающую среду — это если демон решится напасть. А еще — тренировалась при каждом удобном случае переходить на другой уровень зрения, где мир превращался в переплетение нитей.