— Очевидно, до войны здесь жили немцы. — И я поведала ей то, что узнала от садовника. — Но в жилищной конторе нет никаких сведений о том, когда последние хозяева покинули эту усадьбу.
Я предложила небольшую экскурсию по дому, пока Даниель приводит себя в порядок.
Анна Джонс остановилась у высоких окон в зале. Солнце ярко светило в неровные стекла.
— Вы прямо здесь внизу нашли труп?
— Под землей ориентироваться непросто, но думаю, он находился ближе к реке, скорее всего там, где ворота. — И я показала на каменные столбы ворот — все, что осталось от разрушенной стены. На одном из них дремала та самая светло-бежевая кошка. Я рассказала о подземных туннелях, которые использовались в качестве транспортных артерий и хранилищ для оружия на протяжении сотен лет.
— Было бы интересно взглянуть на них, — сказала Анна Джонс.
— К сожалению, нам, наверное, еще нельзя спускаться вниз. Заградительная лента…
— Да, я помню, вы говорили.
Поднимаясь наверх, она легонько погладила перила.
— Красивая работа, — заметила она, — старинная. Интересно, из какого они дерева.
Я мысленно сделала себе заметку спросить об этом старого садовника. На верхнем этаже стены теперь были выкрашены в светло-серый цвет, я водила Анну Джонс из комнаты в комнату и рассказывала ей о наших планах, касающихся обустройства гостевых. Так что если она решит вновь посетить эти края, то могла бы поселиться у нас. Обстановку для начала мы решили выбрать самую простую, главное начать сдавать комнаты жильцам. Пока что у нас с Даниелем были деньги, вырученные от продажи нашего дома в Стокгольме, этого должно было хватить по меньшей мере на год, поскольку мы купили усадьбу дешево, но после следовало всерьез взяться за дело.
В спальне, которую мы собирались сделать нашей, Анна Джонс подошла к окну и, замерев, молча стояла возле него какое-то время. Я говорила что-то об открывающемся из окна виде, но она меня, казалось, не слышала.
— Что это за дерево? — спросила она неожиданно.
— Липа.
Величественное дерево, росшее в гордом одиночестве на склоне сбегавшего к реке холма. Я представила себе выкрашенную голубой краской скамью под ним, тень и шелест листвы под широкой кроной.
— Мощно, не правда ли?
Ответа, кажется, не последовало.
Когда мы спустились на кухню, Даниель уже поставил варить еще кофе. Он за руку поздоровался с нашей гостьей.
— Поздравляю с прекрасным приобретением, — сказала Анна Джонс.
Стол все еще был накрыт к завтраку, но Анна Джонс согласилась только на чашку чая. Кухонный стул опасно покачнулся, когда она на него присела.
— Я слышала, вы приобрели усадьбу по весьма выгодной цене, — продолжила она. — Должно быть, вы купили ее напрямую у города?
— При этом четверть суммы ушла у нас только на то, чтобы получить подпись бургомистра, — проворчал Даниель. — Еще бы, ведь он такой занятой человек, ему некогда.
Он протянул ей свой смартфон с фотографиями документов по продаже.
— Копировальный аппарат оказался сломан, но они обещали немедленно прислать все копии по сделке, как только его починят. Я им отправлял напоминания по электронной почте, уж не знаю сколько раз.
— Должно быть, все в отпуске, — предположила я.
Анна Джонс открыла свой портфель и достала очки для чтения.
— Боюсь, я не смогу прочесть по-чешски.
Даниель подключил функцию перевода, и текст прямо на ее глазах изменился.
— Они хотя бы имеют юридическую силу, эти бумаги? — спросил он.
— Сложно оценить юридический текст, когда нет корректного перевода.
Она попросила копию договора о продаже, чтобы потом ознакомиться с ней в спокойной обстановке. Даниель записал номер телефона и отправил ей снимки на почту — из портфеля донесся слабый звук виброзвонка, свидетельствующий о том, что они дошли до адресата.
— Правда, я не знаю, хватит ли у нас средств, чтобы нанять юриста.
Даниель явно разволновался. Я слышала это по напряженности, сквозившей в его голосе, ощущала исходящую от него нервозность.
— Скорее всего этого даже не потребуется, — отмахнулась Анна Джонс. — Возможно, все дело в бюрократических пережитках прошлого. Уж поверьте мне, на то, чтобы старые привычки изменились, требуется время. Я сама выросла в таком же обществе и знаю, о чем говорю.
Она попросила нас подробно, в деталях, изложить, как происходила покупка, спросила про дату и про то, как именно было составлено объявление о продаже, если оно у нас еще осталось. Из сети его, конечно, уже давно удалили, но Даниель читал и перечитывал его столько раз, что сейчас смог воспроизвести без запинки. Лаконичное и непритязательное, никаких пустых фраз о виде на реку, высоких потолках и разноцветных витражах, только площадь и количество комнат.