Вот же я влип! Чего стоило позавчера не полениться и съездить-таки в Крюково! Глядишь, и Семён живой бы был…
Однако, делать что-то надо. Один раз пустил дело на самотёк – вон что вышло.
Он вздохнул и, кивнув своим мыслям, поднялся на ноги.
– Пойдёте к леснику? – угадал его мысли Торопов. – Домой или сторожку?
– Напрашиваетесь в напарники? – усмехнулся Краюхин. Он вдруг понял, что ему жутко не хочется идти в гости к Сарафанову в одиночку.
Торопова слова участкового смутили. Он покраснел, потупился, рассматривая носки своих разношенных сандалий, в которых он проходил весь летний сезон. Пробормотал:
– Я к тому, что это может оказатьсянебезопасным.
– Может, – подтвердил участковый. – Может, даже стрелять придётся. Мобилизовать я вас не имею права, и даже уговаривать не буду – не хочу брать грех на душу. Но помощь мне точно не помешала бы.
Он протянул Торопову ладонь. Спросил:
– Так как, Владимир Сергеевич, не сдрейфите? Только учтите – тут у нас не книжка про сыщиков. Всё на самом деле и всё серьёзно, – сказал Краюхин.
– Не переживайте, обузой не буду, – пообещал учитель.
Учитель ответил на рукопожатие и тоже встал с лавочки.
– Тогда давай на «ты», – не отпуская его ладони, предложил участковый. – А-то от этого цирлиха-манирлиха уже тошно.
Глава двенадцатая
Перед тем, как идти к стоящему на окраине дому Сарафанова, участковый завел его в сельсовет, достал уз сейфа наган с потёртой ручкой и вручил оружие учителю под роспись в журнале. Потом показал, как взводить курок перед выстрелом.
– Семь патронов, – предупредил Краюхин. – В бою вы перезарядить не сможете, так что считайте внимательно и последний берегите, насколько возможно.
Учитель кивнул и спрятал пистолет в карман ношенных штанов.
Калитка во двор перед домом лесника оказалась запертой. Пришлось перелазить забор и открывать её изнутри. Там милиционера и учителя ждало неприятное открытие: на дверях дома висел массивный замок.
– Нет дома, – озвучил очевидное Торопов.
Краюхин сдвинул фуражу на брови, почесал затылок.
– Жаль, – сказал он. – Я, впрочем, и не ожидал его застать.
Он порылся в карманах и достал из левого связку разнообразных ключей.
– А ну-ка, попробуем…
Пробовал он недолго. Третий ключ с хрустом провернулся, и замок безвольно повис на своей дужке. Краюхин толкнул дверь от себя, та с тихим скрипом открылась.
– А петли-то недавно смазывались, – заметил участковый, проходя в дом.
Воровато оглянувшись, Торопов шмыгнул за ним следом.
– Небогато живёт лесник, – сказал он, оглядывая жилище Сарафанова. Дом, как дом. По одну сторону печки, стоявшей посередине единственной комнаты, кровать у деревянной стены, столик под окном. По другую – небольшая кухонька с буфетом и разделочным столиком.
– А с чего ему богатеть? – усмехнулся Краюхин. – Да и не для кого. Живёт сам себе. Уж сколько баб, и тех, что мужиков потеряли, и молодух, к нему подкатывало, а ни с одной не сошёлся.
Торопов подошёл к стенке, рассмотрел повешенную над кроватью репродукцию Репина «Москва златоглавая» заглянул в маленькое квадратное зеркальце, причесал рукой волосы на голове. Обернулся к Краюхину.
– И что теперь?
– Теперь будем ждать, – сказал Краюхин. – Очень мне желательно побеседовать с лесником Сарафановым. Причём, желательно – с одним. Без компании.
– Какой такой компании? – не понял Торопов. – Сам же сказал, что Сарафанов людей сторонится.
– Сторонится, – подтвердил свои слова участковый, садясь на табурет. – Да видать не всех. Вот послушай: помнишь странные штуковины, которые я тебе на днях показывал…?
И Краюхин рассказал учителю про то, откуда у него взялись странная зажигалка и чернильный карандаш, а так же про то, как со всем этим был связан лесник.
– Как-то не верится, – сказал Торопов – Что шпионам делать в нашей глуши? Может – совпадение? Может, ограбили воры иностранца, и у нас где-то спрятались. А Сарафанов их и выследил или награбленное нашёл случайно…
– Чего ж это он молчит про это? – спросил участковый. – Пришёл бы ко мне, рассказал бы про всё…, вещички сдал. А он ни гу-гу. Неужто так ему приглянулись эти иностранные штучки? Их же у нас в округе и не продать. Все скупщики… ну да это тебе не нужно знать. Разве только в областном центре, да и там…
Он потёр шею, расстегнул пуговицу на гимнастёрке. Сказал хмуро:
– Я итак тянул, сколько мог. Всё не мог поверить. И вон, до чего дотянул: Голунов в леднике синий лежит.