– Ты-то как здесь? – спросил лесник. – Или мерещишься мне?
– Сарафанов, – зашептал учитель, хватая того за рубаху, мокрую от крови. – Сгорим ведь. Заживо сгорим! Как можно дверь открыть? Топор есть?
– Топор? – слабым голосом переспросил лесник. – Там в сенях, в ящике для инструментов…
Торопов с разгону врезался плечом в дверь. Та даже не шелохнулась.
– Снаружи подперта, – прокомментировал Сарафанов. – Хитрый зверюга.
Он привстал на локтях, попытался сесть, но со стоном снова опустился на пол в лужу собственной крови.
– Нельзя нам через дверь, – сказал Сарафанов. – Он еще и входную на замок запер. Так что не успеем. А если и успеем, чую я – страховаться этот гад будет, чтоб наверняка. Ждать пока дом по настоящему не займётся. А тут мы. И меня добьёт, и тебя кончит…
– Так – сгорим же! – почти закричал Торопов. Изба наполнялась дымом. Глаза жгло, в горле першило.
– Не сгорим, – простонал лесник. – Лиса всегда запасной выход имеет. Так и я… Только слово дай, что не бросишь…
Он зашёлся в кашле. Повозил руками по набухшей от крови рубахе.
– Бинта бы, что бы хоть кровь остановить…
Учитель метнулся к печке, схватил подушку, скомкал, протянул Сарафанову:
– Прижмите пока.
Тот с кряхтением прижал подушку к ране. Посмотрел в глаза Торопову и повторил вопрос:
– Не бросишь?
Торопов, молча, замотал головой, сдерживая дыхание и прикрывая локтем слезящиеся от дыма глаза.
– В подпол. Тащи меня в подпол, – приказал лесник.
Они вдвоём почти скатились по крутым ступенькам.
– Тряпье с полки долой, – продолжил командовать лесник.
Торопов стал сбрасывать на пол собранный на правой полке хлам.
– Полку в сторону. Поднимай доски с пола.
Доски оказались ни к чему не прибитыми. Так – ровно сложенные одна к одной – и всё. У самой стены под ними оказалась нора, вроде подкопа под стену.
– Туда, – простонал Сарафанов.
Торопов осмотрел лаз. Там и одному тесно будет. Как же ещё и лесника через него тащить? Сарафанов сидел у лестницы, приложив руки к груди. Руки, рубаха, штаны, заправленные в ношенные сапоги, подушка, которую он так и не отпустил – всё было в крови.
Неожиданно наверху раздался звук разбитого стекла, потом громкий хлопок, и дым едкой волной повалил на них сверху. Огонь забрался внутрь и заревел, как лютый зверь. Пахнуло нестерпимым жаром.
– Да живее ты, – простонал Сарафанов. – А-то ведь точно – сгорим!
Торопов потом толком так и не смог вспомнить, каким образом он выбрался сам и вытащил истекающего кровью лесника через подземный лаз.
А когда таки выбрался на поверхность и выволок за собой еле шевелящегося Сарафанова, упал на спину и никак не мог надышаться таким вкусным воздухом. Они лежали рядом с дымящейся дырой в склоне оврага, густо поросшего кустарником, метрах в тридцати от вовсю полыхавшего дома. Оттуда слышались крики и бабьи причитания, кто-то тревожно стучал железным шкворнем по куску рельса, подвешенному у сельсовета.
– Спасибо, – тихо сказал лесник. – Дал на солнце ещё разок поглядеть перед смертью.
– Да что ты говоришь! – попытался его подбодрить учитель. – Сейчас вот передохну и побегу к председателю. Перебинтуем тебя, а потом и в больничку. Поправишься.
– Я крови потерял много, – сказал Сарафанов. – Да и почку, он мне похоже зацепил. Так что не доехать мне. Минут через десять, много – полчаса, и кончусь.
Он как-то оценивающе посмотрел на Торопова.
– Ты. Вот что, всё рассказать я тебе не успею. И так перед глазами всё плывет. Так что слушай главное. Эти пятеро, что у меня в сторожке – они из Будущего.
Торопов аж рот открыл от удивления.
– Думай, что хочешь, только не перебивай, – продолжил Сарафанов. – И Будущего послали к нам, в 19… год, человека подправить историю. Что именно – не знаю. Они не говорили. Только в момент переброски что-то произошло, авария или сбой какой, и вместе с ихним агентом, попали ещё люди. В основном, все погибли. Я сам был там неделю назад. Снег, и тела на куски порванные. Но четверо лишних – уцелело. И они не знают про засланного, думают, что все произошло нечаянно. А тот не признаётся почему-то. Такой вот расклад…
Взгляд полузакрытых глаз медленно Сарафанова стекленел. Дыхание стало частым и коротким.
А до Торопова, наконец, дошло: бредит лесник. Какой снег? Лето в разгаре! Он выдохнул разочарованно.
Сарафанов вздрогнул, застонал, открыл глаза, с трудом сфокусировался на учителе.
– Книжка, – прохрипел он. – Книжка его с экранчиком. Он схоронил, а я проследил и перепрятал. В сторожке. В собачьей конуре… Увидишь, тогда поверишь… И тетрадка. Я туда всё… Я записал… Только пережди, они скоро уйдут… Уедут… На поезде…