– Готов, – шёпотом зачем-то сообщил ему Кольцов и укрыл второго покойника одеялом с головой.
Третий военный спал, упираясь щекой в руки, которые он положил на выдвинутый под окном столик. Кольцов жестом показал Володарскому, мол, страхуй – смотри за последним. Потом положил нож на нижнюю полку рядом с первым покойником, поднял штанину и достал из сапога длинное тонкое шило. Поднёс острие к голове спящего и отточенным движением загнал его в ухо спящего. Тот хрюкнул и затих. Потревоженные бутылки на столике задребезжали, одна упала на пол, покатилась. Володарский с ужасом увидел, как последний живой пассажир этого купе заворочался на своей полке.
– Кому там не спится? – услышал он сонный голос. – Рыжов, ты?
Тут он обратил внимание на Володарского с лампой.
– Вы кто? Что случилось?
Он попытался встать, но на него уставился ствол пистолета. Володарский и не заметил, когда только Кольцов успел достать оружие из самодельной кобуры подмышкой.
– Лежать!
Военный замер, щурясь. Спросонья, да ещё и с похмелья, он туго соображал.
Кольцов свободной рукой ухватил его за воротник и скомандовал:
– Рот открыл! Ну!!!
Пассажир открыл рот и, выпучив глаза, замычал от боли, когда в него сунулся ствол маузера.
– Тихо! Теперь – слезай.
Когда приказание было выполнено, Кольцов медленно, направляя пистолет военному то в ухо, то на затылок, развернул его лицом к Володарскому.
– Стой.
Потом Кольцов положил пистолет на столик и вдруг, обхватив шею военного изгибом локтя, стал того душить.
– Держи, – прохрипел он Володарскому. Тот, как был, с фонарёмв одной руке, с револьвером – в другой, бросился было к к дерущимся…
Потом опомнился, поставил фонарь на пол, сунул револьвер в карман, снова подскочил ккопошащимся на полу телам, примерился было ухватить военного за ногу, не получилось. Тогда он стал бить его кулаком в солнечное сплетение раз, другой, третий…
– Хорош уже, – прошипел тяжело дышавший Кольцов. – И этот готов.
Он сдвинул с себя задушенного, с трудом поднялся на ноги и сел на нижнюю полку, вытирая губы рукавом. Увидел на столике недопитые полбутылки водки, схватил, приложился, сделал несколько глотков. Протянул Володарскому. Тот отрицательно покачал головой. Кольцов пожал плечами, выпил ещё.
– Двенадцать минут, – сообщила негромко Тоня из коридора. Она держала в левой руке большие круглые часы со светящимися стрелками.
Прошло всего двенадцать минут с того момента, как Володарский закрыл вагон с двух сторон. Специальный ключ отыскался в кармане покойного проводника. Его тоже пришлось задушить, чтобы не испортить форму. Ту самую, в которой нынче трясся в конце вагона Шувалов. Кроме ключа в кармане покойного проводника отыскались и старинные часы на цепочке. По ним сейчас и отсчитывала время Тоня.
Двенадцать минут.
Пять покойников!
«Это всё не со мной», – думал Володарский, помогая Кольцову раздевать задушенного военного. – «Это сон. Проснись! Проснись!»
Был выбран перегон от Макошино до Ясногорска. Самый длительный – тридцать восемь минут. Жертв нашла Тоня. Она ещё на перроне обратила на пьяненького военного, который пялился на неё через приоткрытое вагонное стекло. Сходила на разведку. Сообщила: четверо, все в форме. И все – «в лепёшку» пьяные. Судя по перегару, пили водку. Сейчас догоняются пивом, а значит, через пару часов уйдут в аут. Идеальные объекты. У таких и денег должно быть, и документы подходящие. Может, и одежда гражданская имеется.
Кольцов, который до этого планировал грабить несколько купе наугад, прямо не поверил такой удаче. Осторожно сходил в вагон, про который рассказала Тоня, нашёл второе от начала поезда купе, покурил, прислушиваясь к пьяненьким голосам по ту сторону двери и понял – лучшего варианта не сыскать…
Сначала Кольцов деловито раздел задушенного до исподнего и одел его форму на себя. Оказалась немного великовата – покойник был немного выше, да и шире. Затем они уложили трупы по двое на вторые полки. Укрыли их одеялами.
Наконец, откинув сидения, достали четыре однотипных чемодана. Открыли их и стали перекладывать их содержимое в один. Не поместилось. Частично заполнили второй.