Так что выволочкой Воробьёву дело не закончилось. Через две недели прибыли к бывшей помещичьей усадьбе два грузовика с материалами: досками, цементом краской. А ещё через неделю на ремонт школы приехала бригада из четырёх человек: двух штукатуров, плотника и маляра.
В довершение ко всему, из области прислали учителя. Это был немолодой худощавый мужчина с небольшой бородкой и круглыми очками по фамилии Торопов. Узнав, что его определили не на кошт колхоза, а платили зарплату из областного бюджета, председатель проникся к новому учителю такой симпатией, что безропотно выполнил его просьбу и обеспечил школу дровами на всю зиму. Так что немногочисленные ученики Торопова не сидели всю зиму в классах, одетые в пальто и треухи, как это было сплошь в других школах района. Это в свою очередь подняло авторитет учителя в глазах местных жителей, и нынче он пользовался в Грабунах заслуженным почётом и уважением.
Вот к нему и направлялся Краюхин. Он пару раз пересекался с этим человеком.
Первый раз, когда знакомился и собирал сведенья для проверки по своим каналам.
Второй – когда местный хулиган, Мишка Рогов, пригрозил однокласснику пырнуть того шилом.
До начала учебного года оставалось всего две недели, так что участковый был уверен: учитель будет в школе.
Поднявшись по новеньким деревянным ступеням, Краюхин открыл такую же скрипучую, как и в сельсовете, дверь и прислушался.
– Кто там? – послышалось из левого крыла здания.
Следом открылась дверь, и в коридор высунулась голова Торопова. Он слепо пытался рассмотреть посетителя через свои круглые очки.
– Это я, Владимир Степанович, – не стал скрываться Краюхин.
– А, товарищ участковый, – Торопов махнул, приглашая, рукой. – Проходите.
Когда Краюхин вошёл в один из трёх отремонтированных классов, он увидел учителя за столом, заваленном стопками учебников, альбомов для рисования, тетрадей…
– Вот, – гордо указал он на всё это богатство. – Из областного отдела образования прислали к новому учебному году. Мало, конечно. Но раньше и этого не было.
В руках Торопов держал список учеников, на котором он карандашом делал пометки, сверяясь с записями в большом журнале. Рука его вдруг замерла, он оторвал взгляд от списка и посмотрел на участкового.
– Вы же не просто так, – сказал он, откладывая карандаш. – Вы же по делу. Снова Рогов набезобразничал? Валерий Сергеевич, я уже говорил, у мальчика повышенные требования ко всем, включая одноклассникам. Он на дух не переносит подлость и этого же требует от окружающих…
– Нет-нет, – прервал его речь участковый. – С Роговым, пока, слава Богу, всё в порядке. Я к вам по другому делу…
Он замялся, не зная, как продолжить. Учитель тем временем встал из-за стола, зачем-то вытер руки тряпкой, лежавшей на нижнем бортике классной доски и замер в вопросительной позе.
Краюхин наконец решившись, достал из планшета «шпиёнский» карандаш и положил его на одну из стопок учебников.
– Что вы об этом можете сказать?
Подслеповато щурясь, учитель взял предмет, повертел его перед носом.
– А что это?
– Вы никогда такого не видели? – спросил участковый.
Торопов отрицательно помотал головой, вертя «карандаш» в своих руках.
– И не знаете, для чего он предназначен? – продолжил спрашивать Краюхин.
– Нет, – задумчиво ответил Торопов. Рассматривая, он поднёс сияющий металлическим блеском наконечник к самому носу, приложил его к щеке, подержал несколько секунд.
– Это не металл, – сделал он заключение. – Не тот вес, – да и нагревается гораздо быстрее.
– Смотрите.
Краюхин взял у него «карандаш» и провёл острым концом по листку бумаги.
– Даже так? – удивился учитель, глядя абсолютно одинаковую по толщине синюю черту. Он потер черту пальцем. – Любопытно. Откуда это у вас?
– Вы можете сказать, из чего это сделано? – не отвечая, продолжил спрашивать Краюхин.
– Позвольте?
Торопов опять взял карандаш в руки. Взвесил. Понюхал.
– Напоминает одну из разновидностей паркезина, он же – карболит или текстолит, – задумчиво сказал он. – Только я не слышал про прозрачный текстолит… Ну-ка!
Он вдруг решительно крутанул синий колпачок…
– Стой! – крикнул, было, участковый, но было поздно.
Медленно и как-то торжественно, Торопов одним движением открутил колпачок, который двигался по резьбе, до конца, отложил его в сторону. Потом перевернул «карандаш» и из него выпала тоненькая трубочка, на четыре пятых заполненная чем-то тёмно-синим. На одном конце трубочка была полой, с другой стороны из неё торчала та самая остренькая штучка, которая оставляла след на бумаге.