Мои размышления в этом доме о Ваксфлауэре я могла доверить только дневнику, который приходилось прикрывать рукой или вовсе закрывать, когда мама проходила мимо. Я писала всегда за обеденным столом, потому что письменный всегда был занят братом за компьютером, а в спальне просто не было стола. Когда мне было совсем тяжело, я закрывалась в спальне и писала на коленях, но приходила мама и всё равно открывала двери: нельзя было не только заходить в её спальню, но и трогать половину предметов в доме. Я говорю о дверях, шторах, каких-нибудь дверцах от шкафчиков, о предметах на подоконнике (до них не добраться, раз нельзя прикасаться к шторам), и большей части предметов на кухне. Ах, да, я забыла про холодильник! Его нельзя было открывать ни под каким предлогом!
Теперь вы можете представить, что такой человек, как Ваксфлауэр, был для меня просто каким-то чудом. Он умел слушать и выслушать, умел правильно и по-доброму что-то сказать, он был щедрым, никогда не концентрировался больше одной минуты на плохом и говорил много только о настоящем и будущем, не причитая о прошлом. Мне хотелось говорить с ним сутками, что я почти и делала до тех пор, пока мамино терпение не заканчивалось, и она не заставляла меня ложиться спать. При этом она совершенно не интересовалась, с кем я так долго говорю. Просто я мешала ей спать. А вдруг это был какой-то маньяк, внушающий всякие мысли, и её дочь готовилась к самоубийству? Всякое могло быть. Но я считала, что правильно всё-таки рассказать. Тем более разговоры по телефону её, может, и не так волновали, но пойти куда-нибудь гулять с Ваксфлауэром я так просто не могла. О прогулках в T она, конечно, не знала.
Ваксфлауэр мне посоветовал, как лучше сказать, и что именно, чтобы избежать лишних ссор… Так что я была во всеоружии, лишь ждала подходящего момента. Этот момент пришёл 13 августа поздно вечером. Брат вдруг куда-то ушёл гулять, и мы с мамой остались вдвоём. Я подозвала маму и как-то так аккуратно сказала, что в лагере познакомилась с парнем, который живёт в городе T, и что я с ним виделась, когда была у Нолины в гостях, и что ему тридцать один год… После того, как она услышала возраст, сразу начались какие-то возмущения и слова о том, что он совершенно ненормальный, раз общается с девочкой пятнадцати лет. Может, это и так, но мама не учла одну деталь, что я в пятнадцать лет была намного умнее своих одногодок. Не в плане интеллекта, конечно, а именно в плане сознания и самосознания. Я была взрослее и ощущала себя такой. После маминых возмущений я, по совету Ваксфлауэра, тут же открыла его фотографии (на которые так часто и так пристально смотрела иногда, особенно перед сном), показала его сайт, рассказала, чем он занимается… Я почувствовала, что мама немного поменяла свой взгляд на вещи, потому что сначала ей представился, я так думаю, какой-нибудь небритый толстый мужик с пропитым лицом, на котором написано, что он хочет секса с молоденькой девочкой-девственницей. По виду Ваксфлауэра можно было сказать совершенно противоположное, и я это знала, поэтому не боялась, что разговор плохо кончится. Личное их общение тут пока было ни к чему. Главное, чтобы маме запомнилось хорошее первое впечатление о нём из моих рассказов и его фотографий… Потом я как-то и сама расположилась к маме, потому что таких откровенных разговоров в жизни у нас было не так много… И в эту жаркую летнюю ночь я предложила маме посмотреть вместе фильм, о котором она упоминала не так давно. Этот фильм назывался «Секрет». До сих пор его помню, потому что он очень известен своей идеей. В нём рассказывается о том, насколько сильна сила слов и насколько неправильное поведение, и вообще, неправильную жизнь в целом, мы программируем сами себе этими словами. Хотя, конечно, всё относительно, тем более понятие нормы. Кто его вообще придумал и ввёл? Ведь то, что для одного человека нормально, для другого может быть абсолютно ненормальным. Просто потому что люди разные, и взгляды на жизнь у них разные. Поэтому для меня не существует понятия нормы, я его считаю человеческой глупостью.
Ровно через неделю я сообщила маме, что Ваксфлауэр приедет в N. Время шло, и получается, что с последней нашей встречи минул почти месяц. 21 августа мы увиделись снова. Была маршрутка, которая ехала прямо из T в N через город R. Этот путь занимал чуть больше трёх часов. А сама маршрутка ехала только два раза в сутки, так же и обратно. Поэтому это был не самый удобный вариант, но, тем не менее, я предложила именно его. Итак, около двенадцати часов дня Ваксфлауэр должен приехать на окраину моего города, куда добираться не так-то просто (ещё один минус варианта).