— Потеряв Чарли, я кое-чему научилась, — произнесла Сара уже спокойнее. — Научилась наблюдать за людьми и понимать их. Впервые в жизни научилась дарить им радость. Элла всегда была очаровательна, я не могла с ней соперничать. Но когда она украла у меня Чарли, я всерьез решила изучить ее тактику. И тогда узнала, как легко женщине получить власть над мужчиной…
Я подавил стон, вспоминая наш совместный ленч в день вынесения приговора и то, с какой легкостью я попал в Сарины сети.
И тогда я вышел из комнаты, не обернувшись и не посмотрев на свою жену.
33
Сгущались сумерки. Я сидел у окна, в дальнем конце темного коридора, наблюдая, как последние туристы садятся в последнюю лодку — совсем как мы с Эллой много лет назад, когда впервые оказались в Сетоне. Быть может, я ждал, что Сара последует за мной, словом или жестом выразит раскаяние. Когда Сара замолчала, я чуть было не утратил выдержку, чуть не сбежал, довольствуясь надеждой на то, что смогу простить.
Но меня не просили о прощении, и я знал, что просить не будут. Я сидел в одиночестве, слушал, как бьются о берег волны, и глядел на дверь гостиной, спрашивая себя, есть ли у меня право прощать.
Нет, у меня не было такого права.
Я наблюдал, как коридор погружается во тьму, и в этой тьме кружились образы, которые и сейчас не покинули меня: Элла в парке, ее обгрызенные ногти — начало всего; скрещенные ноги в моей залитой солнечным светом мансарде, красные глаза в переполненном зале суда, когда я потерял ее навсегда, когда, считая ее безумной, не пожелал ей улыбнуться.
Я пытался не думать о том, как несколько лет спустя ее тело раскачивалось под потолком палаты в приюте для умалишенных, а я даже не прочитал ее последнего письма, не смог оплакать.
Медленно поднявшись, я в темноте двинулся по направлению к спальне Сары. Из-под двери выбивалась полоска света. Я открыл дверь и увидел свою жену. Она сидела с книгой на коленях, спокойная, отрешенная. Казалось, она меня не замечает. Она была погружена в свои мысли и не подняла головы, когда я открыл ящик стола, надел перчатки и достал пистолет. Лишь когда я прошел к ней через всю комнату, на ее лице появились признаки страха. Лишь перед самой смертью она утратила ощущение собственного превосходства и непобедимости, свою уверенность в успехе. Захваченная врасплох, Сара и не пыталась сопротивляться.
Я выстрелил ей в голову над правым ухом, почти в упор.
Перешагнул через тело и вложил пистолет в скрюченную правую руку. Вышел из комнаты, вернулся к себе, помылся и переоделся, не спеша, очень тщательно. Совсем недавно Сара объяснила мне, какое огромное значение имеют детали.
Когда я вышел на улицу, всё окна в замке были темными, горел лишь свет в спальне моей жены. Ориентируясь на него, я отнес мешок со своей одеждой и перчатками на вершину утеса, на то самое место — даже сейчас я сентиментален, — где в тот давний ветреный день Сара рассказала мне о смерти Эллы.
Вчера ночью ветра не было, на небе сияла полная луна. Я абсолютно уверен, что место выбрал правильно.