Открыв дверь, я запрыгнула на заднее сиденье, так как сесть на переднее не хватило смелости. Не решилась я и начать говорить, поэтому вжалась в кресло и ждала начала разговора, если его можно так назвать. Обычно отец решал вопросы рукоприкладством или криком, а потом только разбирался в нюансах. К моему удивлению, всю дорогу он хранил молчание. С заднего сиденья буквально были видны искры напряжения, раздражения и гнева, исходящие от него. Оставалось только предполагать, почему папа не говорит, быть может, это из-за расстояния между нами и он не имеет возможности совершить свой фирменный удар по моему лицу.
А может, это я слишком пессимистично мыслю, и на самом деле, все куда лучше. Наверное, какой-нибудь из моих многочисленных братьев в очередной раз поранился, а от меня будет требоваться лишь слежка за маленькой сестрой, пока отец и Кэтрин свозят упавшего в госпиталь. Спустя некоторое время, мы добрались до дома. Папа резко остановил машину. За долгую совместную жизнь, я научилась его понимать, поэтому вышла, стараясь не хлопнуть дверью, зная, что любая мелочь приводит его в бешенство, и поплелась в сторону подъезда. Обычно гул из нашей квартиры слышался еще на первом этаже, но сейчас тишина буквально разрывала голову. Я достала ключи, и их звон, раздался на весь подъезд, заявив о моем присутствии членам семьи, которые резко закопошились в квартире.
Открыв входную дверь, я увидела младшего брата Эндрю, темноволосого и худощавого мальчишку, а затем и его двойняшку Микки, значит с ними все хорошо, и ни в какой госпиталь они не собираются. Почему же тогда все такие тихие и подозрительные? Даже старшие братья не начали подкалывать меня, хотя это было их неотъемлемым и обязательным ежедневным занятием.
Кэтрин -- женщина с серыми глазами и вьющимися волосами, жутко тощая и изможденная злостью ко всему вокруг, оглядела меня с ног до головы своим коронным презирающим, полным ненависти, взглядом, в котором я успела прочитать ее отношение к моему виду. Будто это она убирается, чтобы в квартире было чисто. Как бы ни так. Но все же я пошла в ванную, чтобы умыться и сменить мокрую одежду. В ванной комнате стояло огромное зеркало, и меня привело в ужас зрелище, которое я увидела в отражении.
По ту сторону стекла на меня смотрела девушка с мокрыми, прилипшими к щекам волосами, и не скажешь, что волосы имеют русый, переливающийся на солнце, цвет. В светло-карих, почти золотых глазах читалось беспокойство и волнение. Стройная, можно сказать, подтянутая фигура хорошо выделялась из-за намокшей одежды, грудь поднималась и опускалась в такт прерывистому дыханию, которое было вызвано напряженной атмосферой. Отведя взгляд, я сбросила одежду и включила воду. *** -- Мы давно хотели поговорить с тобой, Джулия. Нас не устраивает твое поведение в последнее время, я устал объяснять истину обычными методами, поэтому мы решили прибегнуть к более действенным способам. Мой отец выглядел уверенно, вернее, старался так выглядеть, это было видно по его сложенным рукам – явный признак сомнения и волнения. Что-то или кто-то двигало им, раньше никогда не было лишних слов или странных способов воспитания. Тут явно была замешана Кэтрин. --МЫ? Кто мы?-- взорвалась я. Отец перевел взгляд с меня на Кэтрин, и она моментально превратилась из злой королевы в милую и невинную овечку. – Ну что ты? – залепетала она, как настоящая канарейка -- У нас же дружная и слаженная семья, мы приняли решение, предварительно посовещавшись. Меня бросило в дрожь, неужели отец снова пляшет под ее дудку? Тогда я решила узнать, в чем собственно меня обвиняют: –А не хотите мне рассказать, на каком основании приняты решения? И что меня вообще ждет?—задала я вопрос, поднявшись с противного золотого дивана с оборками, который Кэтрин выбирала несколько месяцев. По-моему, у нее совсем отвратительный вкус.
Отец сразу удивился тому, что я не понимаю, о чем идет речь и сказал уже более грубым голосом: – Неужели ты настолько глупа, чтобы не замечать свои ошибки, которые совершаешь на каждом шагу? Любое твое действие приводит к далеко не положительным последствиям. Ты позоришь нашу семью, позоришь меня, подаешь плохой пример своим братьям и сестрам, не понимаю, разве так сложно вести себя прилично с малознакомыми тебе людьми?
После такого заявления у меня отвисла челюсть. Он продолжил: -- За то, что ты постоянно оскорбляешь посторонних людей, оказываешь дурное влияние на младших братьев и сестер, не считаешься с мнением старших и позоришь нашу семью -- глаза Доминика Франса метнулись на свою “недосупругу”, будто ища поддержки, потом с еле заметной горечью покосились на меня, но сразу же обрели, утерянный секундой ранее, настрой. Голос его стал еще более устрашающим -- Мы отправляем тебя к матери в Манчестер. Она не самый умный и совершенно недалекий человек, наверное, это у тебя наследственное. Но, к счастью, окружающее эту женщину общество должно научить тебя вести подобающее. Я пыталась дышать.Кэтрин хорошо постаралась на этот раз и добилась своего. В своих доносах отцу она постоянно приукрашивала действительность, но сейчас перешла все границы. На протяжении всего периода совместной жизни, Кэт не оставляла попыток выставить меня из собственного дома и привлечь внимание отца на себя и своих детей.