Все мои мысли занимал вчерашний день, я не хотела возвращаться к нему, но мозг сопротивлялся, пришлось переключиться на самую положительную часть рокового вечера. Мой старший брат Адриан – единственный, кто поддерживал меня в любой жизненной ситуации, даже если знал, что я не права, стоял в коридоре. Он тихо постучал в закрытую дверь моей комнаты и, не дожидаясь ответа, вошел.
--Эй, малышка Джул, ты как?— с безмерной заботой в голосе спросил старший брат. На душе стало тепло. Но в горле был ком из-за сильного противостояния организму и нежеланию расплакаться. Поэтому я не смогла ответить. Я никогда не позволяла родным видеть свои слезы, понимая, что всем это принесет пользу (конечно, кроме меня): Кэтрин заимеет возможность потешить свое самолюбие, отец сможет каждый раз напоминать о том, какая я слабая, а мелкие будут рассказывать соседским детям, дабы похвастаться тем, что они не плаксы в отличие от их старшей сестры.
Я была рада, что стою спиной к двери, и Адриан никаким образом не мог увидеть мое состояние. Не успела я отмахнуться от него рукой, чтобы показать, что все нормально, он приблизился и притянул мое ослабевшее тело к себе. Его большие руки обхватили мои плечи с такой силой, будто пытаясь показать все чувства своего, казалось бы, холодного и равнодушного к проблемам, хозяина. Я почувствовала запах одеколона, смешанный с приятным ароматом Адриана.
-- Я знаю, что ты на грани, родная, но прошу тебя, держись, пока не переступишь порог этой проклятой квартиры. У меня есть кое-что для тебя, положу на тумбочку, когда буду уходить. Что бы с тобой не случилось, помни, что это должно случиться, я же знаю, что моя малышка верит в судьбу. Я люблю тебя, Джулия. – На последних словах его голос прервался, а руки ослабили хватку, он отступил. На тот момент, больше всего на свете, я не хотела, чтобы Адриан оставил меня. Поэтому я повернулась и придержала его за руку. Потом подошла и уткнулась носом в широкую грудь. --Спасибо за все, я тоже люблю тебя.— Прошептала я, так как на большее не хватило сил. Его рука опустилась на мою голову и прошлась по волосам. Не надо было слов, чтобы понять, что это прощальный жест. Потом брат ушел, оставив на тумбочке пакет с вещами, посмотреть на которые я так и не решилась, но послушно сложила в свою сумку. Заложенный нос буквально пробило от воспоминания о парфюме Адриана, к реальности вернуло объявление стюардессы о том, что в пути мы будем 1 час 50 минут. Я решила больше не терзать себя и поспать. В мыслях предательски крутилось последнее заявление отца, но вскоре меня настиг сон. Дует ветер, зеленые листья раскачиваются на деревьях, будто корабли во время шторма. Некоторые летят сверху вниз, неслышно моля о спасении. Под деревом, возле самого корня, сидит парень. Выглядит он устало и грустно. Одежда вся рваная и грязная. Его черные, как смоль волосы закрывают лицо, видна лишь грубая, мужская челюсть, внушающая страх одним лишь движением в сторону. Спустя несколько секунд, парень поднимается с места и направляется в мою сторону. Мне удалось рассмотреть его лицо. Оно безупречно. Даже не открыв глаза, он кажется ангелом. Правильный ровный нос, полные губы, остро выделяющиеся скулы и полное отсутствие щетины на области вокруг рта.
Ровной и плавной походкой парень приближается все ближе ко мне. Легко понять, что он полностью контролирует свое тело. Несмотря на странную темно-синюю майку, разорванную, но почти облегающую каждую клеточку тела, видно, что с новым шагом его мышцы напрягаются. Поняв, что расстояние между нами сокращается, я решаюсь сделать шаг назад. Но мой разум вдруг опустел, все мысли вылетели из головы, и тело стало буквально неподвижным. Он открыл свои глаза.
Я больше ничего не смогла чувствовать, ощущение на коже, играющего с листьями ветра, исчезло, дыхание остановилось, казалось, даже вместе с биением сердца. Я не слышала ни единого звука. Из тишины, от которой разрывалась моя голова, резко послышался шум моря. Волна приближалась, уши звенели от плеска воды, а легкие избавились от последнего запаса воздуха.
Зрение вдруг стало с синим оттенком, будто бы я плавала в бассейне и нарочно открыла глаза. Обычно появлялось чувство жжения, полагаю, это из-за хлорки. Но сейчас не было никаких чувств. Не в состоянии думать разумно, организм включил свои основные инстинкты. Я попыталась вздохнуть. Все старания оказались тщетны. Поняв, что в скором времени мой обездвиженный организм потребует кислорода, я начала паниковать. Тогда мои веки резко опустились, и настала тьма. Никаких синих эффектов. Никаких звуков и чувств. Ничего. Я подпрыгнула на своем кресле, быстро провела руками по лицу, все ощущения вернулись. Уши наполнил гул пассажиров и спор стюардессы с какой-то бабушкой, желающей смены места из-за храпящего соседа. Это был всего лишь сон. Да. Определенно. Просто сон. Постепенно вернувшись к обычному состоянию, и, нормализовав свое дыхание, я узнала, что до конца полета осталось пятнадцать минут.