Тотчас же она обнаружила, что почва их бермудско-травяного газона хлюпает под подошвами её фитнес-кроссовок. Всё вроде бы было славно – в лицо било солнце, со стороны огороженного бассейна доносился яростный лай Куинни, но не ступила она и трех шагов, как её обувь насквозь промокла. Неужто Сонни не выключил поливочный шланг? Или это Тиффани? В замызганных водой пастельных кроссах Рибок она преодолела лужайку и проверила шланг. Тот, безупречно смотанный лежал на своей тележке, а его вентиль был туго закручен. Лай Куинни стал на октаву выше. Эта жара – видимо, градусов под сорок – её просто доконает. Она подняла взор на безоблачный небосвод, после чего наклонилась и стала по очереди осматривать каждый распылитель.
Пока она шарила в зарослях кустов вдоль ограды в поисках неисправного распылителя, она вдруг подумала о пожилой соседке – как там её, Мьюриэл? А что, если из-за смерти мужа и всё такое, она не закрыла поливочный шланг и совсем позабыла об этом? Привстав на цыпочки и заглянув поверх краснодеревного забора, отделяющей её участок от соседского, Мег поймала себя на том, что любуется этим сверкающем в лучах солнца сказочным садом, благоухающим рядами бальзаминов, стрелитций, олеандров, локв и роз всевозможных оттенков. Вода там хлестала как из распылителей, так и – из шланга. Позабыв о времени, Мег застыла и как очарованная следила за причудливыми переливами света внутри плывущих полос водяного пара. Она задумалась о том, каково это быть старой, как ей было бы, если бы Сонни умер, а Тиффани, ставшая уже взрослой, покинула её. Наверное, она тоже забыла бы выключить распылители.
Сказка кончилась. Она вернулась в реальность адской жары и истеричного лая собаки. Мег понимала, что ей придётся что-то решать с залитым двором и влажным полом в солярии, однако воочию встречаться со старухой побаивалась. Что она скажет ей: «Мне жаль, что у вас умер муж, но не могли бы вы выключить распылители?» Может, будет лучше позвонить ей по телефону ... либо дождаться, когда Сонни будет дома, рассуждала она, отступив от забора и погрузившись по щиколотки в грязь.
***
Когда зазвонил дверной звонок, Мьюриэл сидела, бессмысленно уставившись на обложку старого журнала «Нэшнл-Джиографик», лежащего под слоем пыли на журнальном столике. На фото обложки виднелись бежево-желтые пески некой далекой пустыни, аж до самого горизонта изрезанной гофрами, намытыми, вероятно, волнами какого-то необитаемого моря. Монти мёртв и погребён. Есть ей что-то не хотелось. Как и спать. Открытки с соболезнованиями лежали не открытыми на столе в кухне, где постоянно льющаяся из смесителя вода переполняла мойку и текла на пол с той же неотвратимостью, с какой должно следовать наказание за преступлением. Временами, рано утром или поздно вечером, когда в доме наступала тишина, она научилась даже различать на слух отдельные сантехнические приборы, ведь у каждого из них был свой собственный звук и ритм по мере того, как они капали или текли в дальних углах дома. В эти неурочные часы она научилась отличать нежное журчание унитаза гостевой ванной от мелодичного звука слива из ванны, через гребень фаянсовой дамбы которой падал каскад воды, и от звука бурного ручья в коридоре, мини Ниагарой бьющего в щели вентиляционных решеток пола ... научилась различать звучание капели из хозяйской спальни от удаленного шипения душа и от постоянного ласкового шуршания распылителей на садовой лужайке.
Но тут она услышала звук дверного звонка.
Стиснув зубы от острой боли голеней и мучительной хронической ломоты ступней, она с трудом поднялась с кресла и заковыляла к двери. Половой ковролин почернел от воды и набух как губка, о чём где-то в глубине своего сознания она сожалела, хотя большая часть сточных вод всё же уходила в решетки воздуховодов подпольной системы отопления и зазоры по углам комнат, где Монти неверно выполнил прилегание плинтусов. Она слышала журчание откуда-то из под дома и на ходу вообразила себе темные неподвижные воды какой-то тенистой лагуны, в которой застрял получивший пробоину корабль-дом и пытается балансировать на зыбкой водной поверхности. Дверной звонок прозудел ещё раз. – Да ладно, ладно – пробурчала она, – иду уже.
Перед дверью стояла девица с черными кругами вокруг глаз. Она показалась ей смутно знакомой и на какой-то миг Мьюриэл чуть было даже не решила, что узнала её из телепрограммы про одну уличную шлюху, которая отважилась на убийство своего сутенера, после чего освободила от него всех этих районных в-кожу-ряженных фингал-под-глазом-ных шалав, но как только та заговорила, Мьюриэл поняла, что обозналась. – Здрасьте, – сказала девица и Мьюриэл заметила, что её кроссовки черны от грязи. – Я – ваша соседка, ... Мег Тервиллиджер, помните?