И вот сейчас полицейские заявились повторно. Когда патрульная машина, перегородив ей всё окно, проплыла мимо и бесшумно юркнула на подъездную дорожку соседского дома, Мег поставила на пол свою лейку. Её наряд включал спортивный костюм фирмы «Фила», новёхонькую пару кроссовок фирмы «Найки» и красную ленту, схватывающую на затылке хвост её волос. Хотя она уже закинула Тиффани в детсад, но у неё ещё было полно дел дома – поливка цветов, стретчинг-упражнения и готовка паста-салата – а потом ей нужно будет ещё мотнуться забрать Куинни из ветеринарки. Невзирая на всё это, она сразу же поспешила к передней двери и на улицу.
Пара полицейских (лишь через минуту до неё дошло, что меньший ростом из них был женщиной) поднялись на фасадную террасу соседки. В своих отутюженных униформах с острыми как лезвия бритв стрелками на брюках они выглядели какими-то странно нерешительными и неуклюжими. Сначала в дверь постучал мужчина – раз, другой, третий. Никакой реакции. Тогда постучала женщина. Столь же бесплодно. Сложив руки на груди, Мег ждала. Через минуту мужчина направился к боковым воротам и проник во внутренний двор соседки. Мег услыхала, как распылители в соседском саду с прощальным стоном заглохли, после чего полицейский вернулся с набитыми грязью ботинками.
Он вновь стал колотить в дверь – теперь уже гораздо яростнее, что напомнило Мег поведение её мужа. – Немедленно откройте! – взывала сотрудница хрипловатым фальцетом, тщетно пытаясь хоть как-то огрубить себе голос. – Полиция!
И тут Мег заметила её – соседку, которая стояла у ближайшего к двери эркерного окна. – Гляньте! – крикнула она, прежде чем успела сообразить, что делает. – Вон она – там в окне!
Сотрудник, у которого были усы и бледно-белые, как у её Сонни, волосы, перегнулся через перила террасы и, нервно жестикулируя, попытался привлечь внимание застывшей за окном фигуры. – Полиция! Откройте дверь! – зычно требовал он. Старуха даже не шевельнулась.
– Ах, так! – гаркнул он, беззвучно матернувшись. – Ну ничего, ничего, – он навалился плечом на дверь, которая не устояла перед его натиском: дверная коробка вылетела, что позволило воде хлынуть наружу, а обоим сотрудникам ворваться внутрь дома.
Мег стояла и чего-то ждала. Конечно, у неё была куча дел, но она всё равно ждала, то и дело нагибаясь выдернуть какой-то случайно пропущенный садовником одуванчик, чтобы выглядеть занятой. Полицейские оставались в доме Мьюриэл ужасно долго – минут двадцать-тридцать, после чего, наконец, она появилась в дверном проёме в сопровождении сотрудницы.
Выглядела Мьюриэл ещё более тучной, чем обычно – одутловатое лицо, распухшие руки. Её наряд включал белые сандалии на старческих растоптанных ступнях, мешковатое ситцевое платье и светлую соломенную шляпу, смотрящуюся так, будто её откопали из какого-то задрипанного сундука на чердаке. Сотрудница держала её за руку, а за ними маячил сотрудник с саквояжем. Пока Мьюриэл спускалась по ступенькам и шла по дорожке, она ни разу не повернула головы. Однако как только сотрудница стала усаживать её на заднее сидение патрульной машины, она резко обернулась, как если бы хотела бросить последний взгляд на свой дом. Только вот устремлён её взгляд был не на дом, а – на Мег.
Утренняя прохлада уступила место полуденному зною. Покончив с поливкой растений и приготовлением паста-салата (витые макароны-бабочки с кусочками свежей лососины, маслинами и кедровыми орешками), Мег сгоняла по делам, после чего забрала из детсада Тиффани и уложила её поспать. Но почему-то всё это время Мьюриэл не шла у неё из головы. Старуха смотрела на неё всего каких-то пару секунд, прежде чем сотрудница полиции усадила её в машину. Под её взглядом Мег хотелось провалиться сквозь землю. Но тут ей пришло в голову, что во взгляде Мьюриэл не читалось ни капли обиды на неё, а лишь сожаление. Этот взгляд просто сообщал ей о том, что ждёт её – что через пятьдесят лет то же самое будет и с ней.