Матотаупа свирепел. Он ударил Шарлеманя в лицо, а когда мимо проходил Бен, он вытащил нож и набросился на того. Он и сам не знал, наяву происходило это или только казалось ему.
— Совсем обалдел, — сказал Джим, устраиваясь поудобнее и наблюдая, как Бен выхватил у Матотаупы нож и как они дрались…
Летняя ночь коротка. Уже около четырех утра взошло солнце и снова залило прерии светом.
Джим повел трех коней, которые были теперь у них с Матотаупой, на водопой. Когда кони напились, к Джиму подошел Шарлемань. Он получил у Бена штаны, на плечи у него было наброшено одеяло. И в этаком виде он предстал перед Джимом.
— А хорошо, что оба коня снова здесь, — с усмешкой сказал он; несмотря на свое плачевное состояние, он встал, видимо, пораньше Джима и, достав где-то бритву, успел привести в порядок бороду.
— Глупцом ты был, глупцом и останешься, — грубо оборвал его Джо. — Что тебе эти две клячи?
— А то, что одна из них снова будет моя.
— Почему «снова»? Из этих двух ни одна тебе не принадлежала.
— Хоть и не принадлежала, но…
— Это «но» совсем ни к чему. Ни один из этих коней тебе не принадлежал. Один — Джо, другой — Билла. Джо получит своего одра назад: Топ достал другого коня. А за клячу Билла заплачено тем, что он привел вас сюда, иначе вы бы пропали в прерии. Ясно? Есть еще вопросы?
— Но не можешь же ты…
— Я могу, могу то, что другим людям даже не снится! Но вот лучше скажи: что ты собираешься делать?
Шарлемань выпятил губы трубочкой, потом снова растянул их.
— Как только достану коня, снова поеду к канадской границе.
— Туда, где ты получил свое красивое имя?
— Да, и где гораздо спокойнее. Здесь на юге, на строительстве дороги, черт знает что творится.
— Ты прав. — Джим раскурил трубку. — И как же ты думаешь достать коня, чтобы отправиться на границу? А ружье? А нож?
— Компания заплатит же нам что-нибудь, хоть мы и не довели до конца работу.
— Ну, это долгое дело. Может быть, оно и выгорит, а может быть, правительство уже заключило контракт с другой компанией. Я бы на твоем месте выбрал иной путь.
— Но надо знать какой.
— Да, да… У тебя же нет никаких идей… Впрочем, идея есть у меня. И отличная идея! Вечерком, пожалуй, потолкуем. — Джим взял поводья и медленно повел коней от берега.
— Подожди-ка, рыжий. — Шарлемань встал на пути Джима. — Почему бы не сейчас?
— Почему?.. Ранним утром, на пустой желудок и без кружки виски? Нет, так не пойдет. Да, может быть, я найду себе малого порасторопнее. Не обязательно же тебя…
— Остальные так напились, что не скоро проспятся.
— Впрочем, уж если ты так заинтересовался… Может быть, и сделаешь дело?..
— Надо думать, — игриво ответил Шарлемань, накинув одеяло, как королевскую мантию.
— Ты ведь бывал близ канадской границы?
— Ну, допустим.
— Можешь ты хоть как-нибудь объясняться на языке черноногих?
— Если нужно.
— Тогда давай потолкуем. Мне нужно послать своего человека к верховному вождю сиксиков, но такого человека, который бы умел держать язык за зубами.
— Я готов. Я такой человек, Джим. Коня, ружье и нож!
— Отведу лошадей, и мы поговорим. Лучше всего в палатке, где Бен хранит провиант: никто не должен видеть нас вместе.
— Да и здесь нас никто не увидит.
— И все-таки палатка лучше. Бен такой же глупец, как и ты: уже давно бы пора сделать пристройку к блокгаузу, а он все тянет. Иди, я скоро приду.
В блокгаузе проснулся Матотаупа. Вокруг было темно: Бен еще ночью потушил факелы, а дверь была закрыта. Индеец чувствовал себя отвратительно. Он стал припоминать, что однажды уже был в таком состоянии, но когда это было? Сейчас он не смог даже сразу понять, где он. Ему было не по себе, так как если бы он съел слишком много сырой собачьей печенки. Он поспешил покинуть дом. Свежий утренний воздух принес некоторое облегчение. Матотаупа побежал к реке, разделся, вошел в воду и долго плавал, глядя в бесконечную синеву неба. Потом он вышел на берег, натер себя песком и снова влез в воду. Это его освежило. Выйдя на берег, он привел в порядок волосы, заново заплел косы, оделся, потянулся и развернул плечи. Послышался голос:
— Вот это человек! Атлетическая фигура!
Матотаупа оглянулся. Генри произнес эти слова, он шел по берегу, разговаривая с Джо. Оба уставились на индейца, бросили что-то вроде: «Хэлло, Топ!». Матотаупа кивнул белым и пошел вверх по течению. Ему хотелось побыть одному.
Родины для него не существовало. Он начинал ее ненавидеть. И не только людей, которые его изгнали, но и прерии, в которых они жили, горы, которые они часто навещали, бизонов, на которых они охотились, воду, где они ловили рыбу и плавали. Он хотел одного: убить Тачунку Витко, а затем — умереть. Отомстить Тачунке Витко он должен был сам, один, без Джима — вот почему они расстались. Но когда месть его не удалась и он едва-едва спасся, он стал думать по-другому. Теперь ему нужна была помощь Джима.
И как раз в это время из палатки, где Бен хранил провиант, вышел Джим. Матотаупа видел его. Ему показалось, что кто-то еще хотел выйти вслед за Джимом, но Джим помешал. Над этой «случайностью» индеец не задумался. Он сейчас считал очень важным поговорить один на один с белым и наивно думал, что Джим хочет того же.
Они встретились.
— Что ты хочешь сейчас делать? — спросил Матотаупа.
Джим был поражен тем, что индеец снова бодр и полон сил.
— Я? Я… думаю, что мы будем вместе с тобой…
Матотаупа просветлел и глубоко вздохнул.
— Я буду преследовать Тачунку Витко. Если мой друг хочет, я буду бороться и против людей рода Большой Медведицы.
— Где ты будешь искать Тачунку Витко?
— В Блэк Хилсе.
Джим рассматривал свои сапоги, чтобы скрыть волнение.
— Опасная местность. Но я, твой друг, готов идти за тобой.
— У тебя нет коня. Лошадей, на которых мы ехали, мы должны вернуть Джо и Биллу.
— Я понял. Даже, может быть, лучше идти пешком в леса Блэк Хилса. Нас будет не так легко обнаружить.
— Мустанга я возьму с собой. Я не хочу его потерять.
— Согласен. Мы пойдем пешком, но в любом случае возьмем твоего коня. Когда?
— А почему не сейчас?
— Итак, сейчас.
Матотаупа привел мустанга. За это время Джим успел переговорить с Беном, который после ночной схватки с Матотаупой был в синяках и царапинах. Ни с кем не попрощавшись, индеец и его белый спутник исчезли в прерии.
И ВСЕ-ТАКИ ОДИН
Когда Шарлемань покинул наконец продуктовую палатку, он уже не нашел Джима. Чарльз осмотрелся, заметил Джо и Генри, которые разлеглись на берегу реки подремать, проводил взглядом нескольких гостей Бена, направлявшихся к своим коням, глянул на лагерь полуцивилизованных индейцев вблизи блокгауза. Но все это мало интересовало его.
Стараясь не возбуждать любопытства, он присмотрелся к следам Джима и Матотаупы. Видимо, они и не пытались скрыть, что двинулись на запад. Глубоко вдавленные следы твердых кожаных подметок Джима, отпечатки мокасин Матотаупы, вмятины от неподкованных копыт мустанга создавали непривычную комбинацию.
Предложение Джима было любопытно. Многолетняя, полная всевозможных приключений жизнь на границе и, наконец, последние события с экспедицией, прокладывающей трассу, — всем этим он был сыт по горло. И все-таки он дал согласие Джиму отправиться в те места, где было не менее жарко, чем в экспедиции. Правда, Шарлемань всячески старался убедить себя, что поездка не столь опасна, и он, даже и до разговора с Джимом, намеревался ехать на север и не считал, что это будет увеселительным путешествием. К тому же после встречи в продуктовой палатке поручение представлялось ему в другом свете. Да, рассуждал он, возможно, предстоят опасности, но Шарлемань может… хо-хо… в один прекрасный день стать счастливейшим из счастливых, если сумеет найти золото! Он станет богатым и остаток жизни сможет жить в свое удовольствие — сыт и пьян и нос в табаке. Перспектива мутила рассудок, и шанс казался невероятно огромным. К тому же по складу своего ума он был всего-навсего заурядный охотник, а не детектив.