Что может быть прекраснее такого полета? Кажется, я сама лечу над волнами.
- Мария! - строгий мамин голос.
Я вздыхаю: и почему взрослые так быстро забывают свое детство? Детство - как живые цветы, которые поначалу ставят в вазу с водой, потом они высыхают и превращаются в пыльный гербарий.
... Геленджик встречал нас бесконечными пляжами, где поджаривались ватрушками отдыхающие, башнями санаторий, белеющими на горных склонах, жарким солнцем, плавящим асфальт, мороженое и людей. А в парке бухал военно-морской духовой оркестр, и его звуки бодрили весь город.
Еще по парку шквалил праздник Моря, и я чувствовала себя в нем, как рыбка в воде. Я гоняла на скрежещущих "американских горках", крутилась на "чертовом колесе", пуляла в тире из тяжелой винтовки, кидала мячики в бутылочные кегли...
Родители обречено ходили за мной, будто отбывая повинность. Верно, я была слишком активным ребенком?
Когда все аттракционы были мной успешно освоены, мама заявила, что нам пора обедать. Летний ресторанчик прятался в деревьях и походил на пластмассовый замок. Мы заняли прохладный столик на втором этаже и стали ждать заказ. И пока его ждали, мы с папой принялись сражаться в морской бой, рисуя на салфетках квадратики эсминцев и линкоров.
- Тихо, дети, - вдруг сказала мама, указывая на пыльный репродуктор, который выразительно, как человек, зевал на бетонном столбе.
Репродуктор дамским голосом извещал, что через час в Зеленом парке состоится показ мод Сочинского дома моды, приглашаются все желающие, вход бесплатный.
Мы с папой, далекие от проблем современной моды, пожали плечами и продолжили морской бой. Если бы я только могла знать, что с этого казенного объявления через допотопный репродуктор во мне возродится мечта. Мечта, которую, оказывается, можно увидеть воочию и даже потрогать руками. Всего этого я не знала и вела себя, как всегда: болтала ногами, хлюпала суп харчо и корчила рожицы опрятному и толстенькому, как купидончик, мальчику за соседним столом.
- Маша, ты же девочка, - привычно проговорила мама. - А ведешь себя...
- Нормальная пацанка, - заступился папа. - Жаль, что не пацан.
- Витя, - осуждающе посмотрела мама на отца. - Давай не будем.
- За вас, прекрасных дам! - Тотчас же сдался папа, поднимая рюмочку с водочкой. - За вас, прекрасных пацанок!
Мама недовольно вздохнула и удалилась в дамскую комнату приводить себя в порядок. Папа подмигнул мне веселым глазом, и махнул содержимое рюмочки в себя. Конечно же, он мечтал о мальчике, однако природа сыграла с ним милую шутку и случилась я. И с этим фактом надо было считаться.
- За ВМФ! - подняла я стакан с апельсиновым соком. - Семь футов под килем!
- Молодца! - одобрительно крякнул отец. - Так держать, морячка! - И протянул крепежную ладонь, по коей я и шлепнула от всей души.
Возвращение мамы прервало наше братание. Папа подтянулся, как перед непосредственным командиром, а я натянула на личико маску пай-девочки. Хотя успела показать язык чистоплотному купидончику. И мы отправились в Зеленый театр смотреть последние моды.
Огромная "ракушка" над сценой, деревянные лавочки, выкрашенные в ядовитый цвет больной зелени, дырявый забор, бравурная музыка из динамиков, разношерстная публика встретили нашу дружную семейку.
Мы нашли боковые места во втором ряду и сели на скамейку. Я увидела, как в углу сцены, защищенной раскрашенным щитом, мелькают бабочки - бабочки огромны и по цвету очень яркие. Потом понимаю, что это вовсе не бабочки, а одежды. Это они мелькают, как бабочки. Я подпрыгиваю от нетерпения, чувствуя, что нас ждет необыкновенное зрелище.
Наконец на сцену выходит полненькая тетенька с лицом слюнявого бульдожка. Осмотрев ряды, берет в руки микрофон и сообщает, что сейчас присутствующие увидят последнюю летнюю коллекцию сочинского кутюрье Жюльена Гунченко, который, к сожалению, не смог приехать, однако всем сердцем с нами.
- Итак, встречайте, - взмахнула рукой. - Маэстро, музыку! - Появился стул, на который сел мятый баянист в сандалиях на босую ногу. - "Сочинские ночи". Коллекция для отдыха вечером.
Баянист растянул баян, малиновый по цвету, и под самодельные звуки сладкого танго вышли девушки. Я открыла рот: они были невозможно длинноноги и худы, как цапли на наших дивноморских озерах. Ноги манекенщицы переставляли странно, будто двигались по невидимой тропинке, и поэтому их фигуры качались из стороны в сторону, точно при шторме.
Топ-модели потрясли мое детское воображение, они, казалось, были окутаны непостижимой дымчатой тайной.
- Дамы, обратите внимание на покров этих вечерних платьев, - выступала ведущая. - Вы таки видите, что линии свободны...
Я же обратила внимание на лица моделей: они были надменны и невозмутимы, словно все происходящее их не касалось. Шли, точно солдаты армии Высокой моды, которые жили в другом, недоступном нам мире и знали нечто такое, чего не знали мы.
- Красотки, - присвистнул ерзающий на рейках отец. - Ишь ты!
Витя, веди себя прилично, - сделала замечание мама.
- Вика - ты лучше всех, - поспешил исправиться папа. - Правда, Мария, мама у нас самая красивая?
Ну уж нет, промолчала я, мама может и красивая, но она обычная земная женщина, а там, на сцене совсем другие. Неужели родители не видят, что манекенщиц нельзя ни с кем сравнить, даже с красивой мамой. Примерно так думала я. Между тем зрители-мужчины вели себя легкомысленно: хлопали в ладоши, кричали "браво", по-разбойничьи свистели и смеялись.
Особенный фурор у этой части публики вызвал пляжный ансамбль под названием "Морской бриз". Это когда манекенщицы появились в купальниках. Разумеется, по малолетству плохо понимала такой ажиотаж, однако общая атмосфера праздника меня окончательно покорила и так, что я тут же представила себя идущей по высокому подиуму.
Раньше, кем только себя не представляла, но теперь решено: буду демонстрировать модные одежды. Дело остается за малым: вырасти и превратиться в длинноногую и красивую топ-модель.
Наивная детская мечта? Отнюдь. Тот летний денек оказался, если выражаться красиво, поворотным в моей судьбе. Именно тогда я впервые приблизилась к незнакомому миру, искрящемуся, как китайская петарда.