Спала я сегодня долго, сны терзали мутные, а физическая усталость как будто только копилась, хотя обычно я просыпаюсь полной сил и энергии. Не верю в сглазы, но думаю, что когда такое количество людей смотрит, обсуждает, оценивает — это должно сказаться на самочувствии.
Этими страхами я и поделилась с Ба-Ружей утром. Она одна хлопотала на кухне. Станислав Валерьевич уехал на реабилитацию к физиотерапевту, Эля — в университет, Папуша на работу, а будущая свекровь, которую не представляю, как называть, долго гуляла с собаками.
Ба-Ружа поставила передо мной тарелку с ароматными блинами и вазочки со сметаной и джемом, после чего принялась плавить воск и переливать его за моей спиной из чашечки в чашечку.
Это было… жутко. И странно. Она еще шептала что-то. Когда я попыталась повернуться, скомандовала на цыганском не смотреть. Кусок в горло не лез, волосы слегка шевелились. Только когда она закончила, погладила мои плечи и чмокнула в макушку, я выдохнула и принялась за еду.
Видео слили.
Это случилось, и обратно время не отмотать. Кошмар стал явью. Да, Максим подготовился, но намного ли от этого легче?
Видео слили. Оно в сети. Навсегда.
На всю. Мою. Блин. Жизнь.
Сообщила мне Вероника, с которой мы вместе работали официантками на мальчишнике.
Прислала: «Ты видела???» И ссылка внизу.
Я ткнула ее, но на первых же кадрах выключила. Максим там к стене меня прижал. Господи. К стене этого коридора на нижней палубе. Навалился всем телом, огромный как медведь. А я! Я была гвоздем вечеринки. Обняла его, ногу забросила, сама на стену откинулась, шею и грудь ему подставляла, словно делаю это каждый день утром и вечером. Словно так надо, будто умею.
Отложила мобильник. Перед глазами поплыло, я взяла еще один блин и макнула в варенье, принялась жевать.
Телефон пиликнул. Я подумала: «Папа» — и тихонько расплакалась.
Мы с Максимом так естественно слились воедино. Это, наверное, подтвердит легенду о том, что мы давно встречаемся. Но родители… что если они узнают меня? Будет катастрофа. Они вообще смогут после такого жить в Упоровке?
Я перевернула мобильник — там была эсэмэска от Максима:
«Не заходи в интернет, я приеду вечером».
Вдох-выдох. Все верно, слили. Вот и подтверждение. Дельные советы у него, прекрасное предложение. Я незаметно вытерла глаза и сделала глоток чая.
В тот момент, когда Ба-Ружа подкладывала мне еще блинов, а я оценивала последствия мальчишника, вернулась мама Максима. В прихожей разулась, разделась. Я не видела, кто именно зашел, но отчего-то стразу поняла, что она. В груди пульсировало так, что ребра едва не трескались. Когда моя будущая свекровь появилась в дверях, — высокая, статная цыганка в длинном дизайнерском платье, — я улыбнулась как обычно и пробормотала:
— Здравствуйте.
— Здравствуйте. Меня зовут Евгения Рустамовна, я мама Максима.
— Аня, — кивнула я. — Приятно познакомиться.
— Взаимно, Аня.
По тону, правда, чувствовалось, что ей совсем не взаимно, поэтому при первой же возможности я улизнула в свою комнату и села решать тесты. Потом писала эссе. Затем перечитывала правила. Телефон напоминал гранату без чеки, готовую в любой момент разорваться. Мама, брат или кто-то из деревни могли узнать меня на видео. Качество не лучшее, все же съемка велась в полумраке коридора, но… как же не узнать-то?
— Надо рассказать о предстоящей свадьбе твоим родителям, — сказала мне Евгения Рустамовна, заглянув ненадолго.
Она сообщила, в каком ресторане будем праздновать, дала рекомендации по платью и прическе. Заверила, что родители могут пожить у них, чтобы познакомиться и пообщаться.
Я быстро кивнула и пообещала позвонить маме. На самом деле, сделала это больше для того, чтобы закончить разговор. У моих родителей дома телевизор не выключается ни на минуту. Если в новостях упомянут о порнушке с участием помощника депутата Одинцова, то лучше им пока не знать, за кого я так скоропалительно выскакиваю замуж.
«Мне страшно», — написала будущему мужу.
«Все идет по плану. План у нас — делать вид, что ничего не происходит и что мы просто живем свою счастливую жизнь».
Больше в течение дня мы не общались.
***
И вот вечер. Максим, видимо, приехал после работы, к ужину. Я вскакиваю из-за стола и спешу к двери, когда слышу требовательный голос Евгении Рустамовны:
— Максим, ты с ума сошел? Ты что творишь?! Тебя кто учил этому?! Папа наш бедный или, может, я?
— Давай поговорим не сейчас и не здесь. Все, что имеет значение, ты уже знаешь.