Когда, по истечении 27 минут, мне это всё надоело, я, согласно сценарию, начал выть, держась за голову. Мой невольный свидетель фарса, согласно всё тому же сценарию, не подвёл, а недовольно буркнув, махнул рукой, отправив меня в медпункт, находящийся на первой палубе.
Облегчённо выдохнув, вышел из каюты.
«Так время «на подумать» я выкроил. Теперь, для полноты алиби, нужно отметиться в медпункте».
Идя по коридору в нужном направлении, опустил голову и старался на встречающихся по дороге пассажиров не смотреть — понимал, что выгляжу сейчас неважно. Народ, вероятно, видел мою раскрасневшуюся физиономию, поэтому шарахался к стенам, уступая дорогу.
До нужного места добрался довольно быстро. Там, к великому счастью, ожидающих приёма пациентов, не оказалось и я, постучав костяшками пальцев по двери, вошёл внутрь.
Не молодая врачиха, выслушав мою легенду о болях в голове, посочувствовала и дала таблетку анальгина, после чего посоветовала отдохнуть.
— Александр, вероятно, на Ваш юный организм так подействовала смена климата. Пойдите к себе в каюту и прилягте. Возможно, удастся уснуть. Если боли усилятся, немедленно вызывайте меня. Но скорее всего ничего страшного нет. Это просто процесс акклиматизации.
Я согласился с диагнозом, поблагодарил и, попрощавшись, пошёл к себе в каюту. Нужно было собраться с мыслями и найти решение проблемы, впрочем, если смотреть правде в глаза, то по большому счёту становится очевидным, что я для себя уже всё решил.
Однако до своей каюты я так и не дошёл.
— Саша, тебе срочно нужно к Лебедеву, — подбежал ко мне раскрасневшийся Кравцов, нагнав меня у лестничного пролёта.
— Вы как себя чувствуете? — не отреагировав на его слова, спросил я.
Полковник выглядел неважно. Он был бледен. Глаза красные. Взгляд злобный и какой-то отрешённый. Ему явно не здоровилось. Нет, я понимаю, что он на такой работе, где люди выточены из кремня и стали, но, тем не менее, акклиматизация и шок от последних событий явно не прошли для него бесследно и нанесли непоправимый ущерб здоровью.
— Плохо. Не молод я такие новости безболезненно воспринимать. Сердце шалить начало. Наверное, на пенсию пора.
— Так может, в медсанчасть зайдёте? Она тут не далеко, — предложил я.
— Сейчас не об этом... Сейчас нам срочно нужно к Лебедеву подняться.
— Да, я только что был у него.
— Надо ещё раз. Дело серьёзное, — поджав губы сказал полковник.
— Что случилось?
— Связь наладилась, и поступил звонок. Требуют тебя.
— Из Москвы? — решил уточнить я, понимая, что теперь придётся придумывать легенду на ходу.
— Нет. Из Бонна.
— Э-э…
— Вот тебе и «э», — с горечью в голосе констатировал полковник, и мы помчались наверх.
У входа на капитанский мостик нас встретил Лебедев.
— Васин, — сквозь зубы прошипел он.
— Не волнуйтесь. Не подведу, — ободрил его я.
— Прошу тебя — без самодеятельности! Никакой конкретики! Всё отрицай!
— Помню! Знаю! Сделаю! — сказал я, открыл дверь и, попросив разрешения капитана подняться на капитанский мостик, таки вошёл в святая святых корабля.
Снял трубку и сразу же протараторил:
— Алло! Марта?! Тут связь плохая. Так что ты не волнуйся! Песни я тебе напишу новые! Прямо на днях и напишу. Как будет возможность, мистер Тейлор тебе их сразу же привезёт. Так что считай этот вопрос закрытым. Пока займись здоровьем! Поняла? Хорошо! Так что давай, до свидания! Созвонимся!
На том конце провода попытались что-то ответить, но я не дал этого сделать, а сразу же дал отбой связи, повесив трубку. После чего задумчиво уставился на телефон, ибо до мозга дошло то, что я услышал в последние мгновения.
— Васин. Ты чего? — не понял моего ступора Кравцов.
Я обернулся и растерянно посмотрел на Лебедева.
Тот понял, что что-то пошло не так, и сухо приказал:
— Доложи.
— Да, собственно, докладывать-то нечего. Там, собеседником моим вроде бы не Марта была.
— А кто? С чего ты взял?
— А с того, что когда я вешал трубку, то услышал фразу, которую сказал кто-то другой.
— Кто? Что сказал? Чего ты мнёшься?! Говори уже! Что сказали на том конце провода?