Во время войны был разработан новый способ определения места корабля по звездам после полного наступления темноты, явившийся одним из достижений в мореходной астрономии. Когда я был штурманом, мы определялись по звездам либо перед рассветом, либо в вечерних сумерках, пока горизонт был еще виден, но если в это время небо заволакивали тучи, все шло насмарку. — Штурманы нового поколения, умеющие различать звезды только по навигационным пособиям, выходят теперь на мостик с заранее подготовленным списком звезд, которые они намерены «взять». После этого они «берут» секстаном пять или шесть звезд и, рассчитав пересечение их линии азимутов, получают точное определение.
Однажды ночью, наблюдая эту процедуру, я решил узнать, возьмет ли штурман высоту Полярной звезды, которая смотрела прямо на него. Когда он окончил определение и уже направлялся к люку, я спросил:
— Вы взяли Полярную звезду?
— Нет, сэр, — ответил он, — ее сегодня не видно.
От этих слов штурманы прежних времен, вероятно, перевернулись в своих гробах.
Мы прибыли на атолл Мидуэй в воскресенье днем, и я с огорчением убедился, что окончание строительства базы для подводных лодок затягивается. Строители, от которых зависело осуществление всех наших проектов, работали главным образом на летчиков. Землечерпалки, которые были нужны нам для расчистки отмелей вблизи порта, куда я предполагал перевести соединение подводных лодок вместе с новой плавбазой «Сперри», продолжали углублять дно лагуны, предназначенной для якорной стоянки оперативного соединения крейсеров. Я не представлял себе, как авиация или оперативное соединение крейсеров, действуя с атолла Мидуэй, сможет выиграть войну, но зато понимал, что наша база, обеспечивая ремонт от 8 до 20 подводных лодок одновременно и ускоряя тем самым их возвращение в районы боевого патрулирования, сможет сыграть огромную роль в экономической блокаде Японии.
Создание защищенного бассейна, в котором можно было бы поставить плавучие базы и производить ремонт подводных лодок в любую погоду, представлялось мне совершенно необходимым. Подрядчики, производившие дноуглубительные работы, были на моей стороне, потому что с приближением зимних штормов им срочно требовалось место для укрытия оборудования.
Возвратившись в Пирл-Харбор, я встретился с офицерами штаба ВМС США на Тихом океане, чтобы решить этот вопрос, не дававший мне покоя. Начальник штаба был непреклонен, и я в конце концов попросил разрешения обратиться лично к адмиралу Нимицу.
— Хорошо, — последовал ответ, — если вам хочется продолжать биться головой о стенку, ступайте к адмиралу Нимицу.
— Знаете что, сэр, — возразил я, — мне не раз приходилось пробивать своей головой стены, но она у меня все еще цела.
Итак, сопровождаемый своими главными советниками — капитаном 2 ранга Брауном и капитаном 2 ранга Марри, я направился к адмиралу Нимицу.
Должно быть, мы говорили с большой убежденностью и эта убежденность в необходимости неотложного удовлетворения наших нужд была, по-видимому, написана на наших лицах. Ну, а адмирала Нимица характеризует то, что он всегда умеет выслушивать доводы без предвзятого мнения, даже если они идут вразрез с ранее принятыми решениями. Дело кончилось тем, что адмирал сказал:
— Пожалуй, вопрос этот придется пересматривать.
В результате на свет появилась директива о том, чтобы производить работы по оборудованию якорной стоянки для оперативного соединения крейсеров и ремонтного бассейна для подводных лодок на равных началах.
Когда директива попала к нашим подрядчикам, я уже не сомневался, что победа будет на моей стороне. Так оно и вышло. До самого конца войны ни один крейсер так и не зашел в лагуну атолла Мидуэй даже после того, как там были оборудованы якорные стоянки. Зато сотни подводных лодок заходили туда для приема топлива и десятки из них становились там на ремонт. Я начал с того, что послал на Мидуэй плавбазу «Сперри», которая стала флагманским кораблем командира 10-го соединения подводных лодок капитана 2 ранга Стайера. Она немедленно включилась в работу, и скоро число подводных лодок, ремонтирующихся одновременно, было доведено до восьми.
В мае, несмотря на высокий процент преждевременных взрывов торпед, нам удалось потопить наибольшее число судов по сравнению со всеми предыдущими месяцами войны. По данным объединенного комитета по учету потерь, в этом месяце было потоплено 34 японских судна, из которых на долю 16 подводных лодок приходилось 30 общим тоннажем в 128138 тонн. Подводники действовали активно во всех районах патрулирования — в районе островов Палау, в море Сулу, Восточно-Китайском и Желтом морях, в районе Марианских островов, Новой Гвинеи, Маршалловых островов, у берегов собственно Японии.