Начальник «диспетчерского пункта» стоял на пол уровня выше, чем остальные. В критической ситуации он мог, в обход других отделов, координировать распределение ресурсов и отдавать приказы напрямую. Таким образом, ответственный за «диспетчеров» Сяо Чжэн стал в Управлении по контролю за аномалиями человеком, что стоит ниже одного, но выше десяти тысяч3.
3 一人之下，万人之上 (yī rén zhi xià, wàn rén zhi shàng) — ниже Единственного (императора), но выше тьмы (десяти тысяч; обр. о первом министре).
В прошлом Сяо Чжэн был командиром «Лэйтин»4, одного из трех специальных элитных подразделений. Преследующие его опасности в конечном итоге оборачивались для него новыми достижениями. Все восхищались им. Даже отсутствие всякого такта можно было назвать его личной «визитной карточкой специалиста».
4 雷霆 (léitíng) — гром, раскаты грома, обр. сильный гнев.
Однако его «повышение» было сравнимо с повышением от «командира войска» до «начальника тайной службы».
Таким образом, Сяо Чжэн в одночасье оскорбил всех оперативников, кроме спецназа.
Некоторые говорили, что он был настолько одержим желанием стать государственным служащим, что из кожи вон лез, поднимаясь по карьерной лестнице. Другие утверждали, что все было совсем не так, и его вполне устраивала жизнь обычного человека, «собаки у ног хозяина». Но были и те, кто говорил, что он крайне высокомерен, его не волновали мирские дела, и его фальшивая нравственность лишь подтверждала тот факт, что на деле он был просто очередным подлецом у власти.
Таков удел всех взрослых людей. Хоть мы и перешептываемся за чужой спиной, внешне сохраняем предельную вежливость, старательно избегая неприятностей. Но стоит только чему-то произойти, как сразу же появляется возможность свести счеты. Люди хорошо чувствуют такие моменты. Стоит вам только что-то сказать, как вы тут же окажетесь «в полной изоляции»5. И эти четыре слова ни в коем случае не должны отражаться на вашей репутации.
5 众叛亲离 (zhòngpànqīnlí) — народ отвернулся и родственники покинули (обр. в знач.: оказаться в полной изоляции). Быть покинутым всеми; покинули даже близкие и единомышленники; массовая измена и уход приверженцев.
Но, как говорится, если крыша протекла, дождь будет идти всю ночь. В трубке, которую все еще держал Сяо Чжэн, раздался щелчок, и звонок окончательно оборвался.
В больничном коридоре, где сейчас находился Сюань Цзи, было так холодно, что его мобильный телефон просто не мог выдержать таких низких температур. Его экран почернел и отключился.
— Больше не говорит? — Шэн Линъюань был весьма заинтересован этой шумной «говорящей коробочкой». Разговор, звучавший изнутри, казался запутанным, речь была быстрой, и он почти ничего не понимал, но все равно слушал с энтузиазмом. — Вы обсуждали правила?
Научно-технический прогресс современности не должен был потерять лицо. Сюань Цзи спокойно сунул телефон во внутренний карман куртки, надеясь, что тепло его тела поможет вернуть аппарат к жизни и даст ему возможность поработать подольше. Двери и окна коридора были разбиты, где-то все еще работал телевизор. Послышалась конечная тема новостной передачи — это означало, что была уже по меньшей мере половина восьмого вечера.
Всех людей из госпиталя быстро перенесли в машины скорой помощи. Внизу было очень шумно, но на этаже царила такая тишина, что запросто можно было расслышать звук падения иголки на каменный пол. Лишь два существа, Сюань Цзи и великий дьявол, продолжали неподвижно стоять друг напротив друга.
Сюань Цзи находился у окна и украдкой поглядывал на улицу. Некоторые пациенты госпиталя были очень слабы, и, независимо от того, насколько хорошо работали оперативники, им требовалось больше времени на их эвакуацию. Сюань Цзи должен был тянуть как можно дольше.
Сморгнув с ресниц иней, юноша быстро собрался с мыслями и выдавил из себя улыбку.
— Эй… Это… Старший, вы ведь только появились в этом мире, у вас же нет никаких неотложных дел, верно? Почему бы нам немного не поболтать?
А в это время в Главном управлении толпа людей окружила Сяо Чжэна. Бесконечное множество глаз неотрывно следило за ним. Он был так зол, что не мог смотреть на них. Чем больше он злился, тем бледнее становилось его лицо, а губы вытягивались в узкую полоску.