Он ожидал, что Принц сейчас заплачет слезами ненависти и злобы и с криком «Это за моего Бехарда!» ринется в неумелую атаку. Но ничего подобного не произошло. Принц хранил молчание. Ледяное молчание. Лицо его, так похожее на пластиковую маску, даже не дрогнуло.
Велиар скользнул вперед, атаковав в выпаде, Канцлер отскочил, но все—таки получил царапину на плече. Хотелось крикнуть что—нибудь, образумить. Но вдруг с ошеломляющей ясностью стало понятно, что образумить Принца не удастся. Теперь не удастся. Ибо это уже не Велиар. И не известно, что ЭТО... Канцлер понял, что нужно защищаться. Это не очередная истерика эмоционального братца и не игра в жгучую месть. Это целенаправленное, хладнокровное желание убить.
Времени подскочить к кнопке вызова охраны не осталось.
Вторая рапира немного заедала в ножнах, но Канцлер успел ее выхватить и даже парировать удар. Скучные уроки фехтования, традиционно преподаваемые особам королевской крови, вспомнились сразу же и в полной мере. Немолодое уже тело не поспевало за командами мозга, но все—таки Канцлер дрался четко и быстро. Клинки тонко взвизгивали, пели, и звук растворялся где—то в высокочастотном спектре. Нужно отбросить все мысли. Но сомнение возвращалось и возвращалось. Бой не может длиться вечно. Либо поражение, либо победа. А если победа — то .. .смерть Велиара?
Канцлер замер, но не успел остановить собственную руку, которая действовала согласно раз и навсегда вдолбленному правилу — противник открылся — бей. Велиар всегда ленился на тренировках больше, и даже его молодость и скорость не спасли его. Ахнув, Канцлер в ужасе успел увидеть, как острие его рапиры ткнулось в левое подреберье
Принца. Секунда растянулась на тысячелетие. Клинок чуть прогнулся и скользнул в сторону, так и не оцарапав кожи, словно Канцлер попытался проткнуть мраморную статую. И сразу же тонкая, глубокая боль разорвала легкое, льдом разлившись в сердце.
Канцлер чуть опустил лицо и увидел, что клинок Принца тоже нашел брешь. Осталось два вздоха. Первый — поднять лицо. Второй — Вел...
Канцлер рухнул на колени перед Принцем, а затем завалился на бок. Рапира с мелодичным звоном ударилась об пол. Велиар, ничуть не изменившись в лице, несколько секунд смотрел на скорчившийся труп у своих ног. Потом отбросил свое окровавленное оружие, переступил тело брата и направился к дверям. Распахнул полированные створки настоящего дерева.
Кукольник, казалось, занимал собой весь дверной проем. Принц чуть посторонился, тихо произнес голосом, лишенным любых интонаций:
— Выполнено.
Кукольник молча прошел в комнату, приблизился к трупу Канцлера, присел на корточки и чуть склонил голову набок, словно рассматривал с интересом немного удивленное лицо, приоткрытые губы и остекленевшие серо—зеленые глаза.
Кукольник давно просчитал, что исполнить задуманное при помощи Канцлера не удастся. Превратить его в послушную марионетку было бы не сложнее, чем Принца, но убийству мешала программа, а также то, что подобраться к Канцлеру было невозможно — охрана работала великолепно. Да и сам Канцлер, по слухам, лично спас собственную жизнь несколько раз, собственноручно расправившись с ассасинами. Единственным существом, которое беспрепятственно приближалось к Канцлеру, был Принц Велиар. Заполучив тело Канцлера, Кукольник мог бы превратить его во второго криокиборга, безропотно и безразлично подчинявшегося программе. Но на постройку новых наносинтезаторов, «паучков», соткавших чип Принца из самих себя, ушло бы чуть более получаса. Достаточно времени для того, чтобы клиническая смерть перешла в биологическую, и изменения в мозге стали несовместимыми с функциями чипа. Впрочем, Кукольнику не нужна была целая коллекция марионеток. И от Канцлера ему требовалось совсем иное, нежели подчинение.
Кукольник протянул руку. Из рукава зазмеилось нечто ниточно—тоненькое и серебристое, с миллионами сегментов крошечных лапок. Оно просочилось в ухо Канцлера и вернулось через пару секунд обратно. Кукольник поднялся, впустив живую «нитку» в свое ухо. Приблизившись к ноутбуку, Кукольник быстро застучал по клавишам. Он только что получил абсолютно всю информацию, необходимую ему — пароли от секретных бункеров, содержащих оружие, пароли доступа к армейским терминалам, пароли контроля киборгов, работающих на правительство. Все, что хранилось в памяти медленно угасающего мозга Канцлера. Теперь все, чем он когда—то управлял, что контролировал и чем распоряжался, оказалось во власти Кукольника, который набирал теперь новые команды. Он оглянулся к Принцу, своей идеальной марионетке, и одобрительно кивнул.
Они вышли из апартаментов Канцлера вместе. Молча и без проявления хоть каких—либо эмоций — радости от заполучения власти или горечи от убийства. Велиар спокойно отслеживал свои мысли. Эрц был ему по—своему дорог. Эрц был хорошим правителем и хорошим братом. Жаль его. Что такое — «жаль»?...
Принц немедленно собрал министров в зале Совета.
Почтенные граждане Империи несколько недоумевали. С каких это пор Канцлер позволят брать слово своему распутному младшему братцу? Но что—то было в Велиаре... Спокойное. Холодное и угрожающее. Он сел в кожаное кресло старшего брата, выпрямил спину, сложив аккуратные ладони на полированной столешнице, и пригласил министров садиться.
— Я собрал вас здесь сегодня, — начал Принц ровным сухим тоном истинного правителя, — для того, чтобы сообщить, что теперь власть принадлежит мне по законному праву наследования. Господин Канцлер ушел из жизни несколько минут назад.
В просторном зале воцарилась— по истине мертвая тишина. Никто бы не мог подумать. Канцлер отличался отменным здоровьем. Что—то наверняка случилось. Все чувствовали, что произошло что—то недоброе.
От Принца исходила неосязаемая угроза. Было страшно.
В зал одним за другим вошли десять или пятнадцать киборгов. Они встали у стены за спиной Принца.
— Да, вероятно, вы можете напомнить мне, что у моего брата осталось трое наследников. К сожалению, я вынужден отдать некоторые распоряжения на этот счет...
Принц повернулся в профиль и что—то негромко проговорил на ухо одному из подошедших киборгов. Казалось, они могут понять друг друга и вовсе без слов. Солдат вышел, и за ним последовали еще двое.
Кто—то из министров воскликнул:
— Что вы творите, Ваше Высочество?! Вы не имеете права распоряжаться жизнями...
— Почему же? — прервал его Велиар, резко повернувшись и чуть прищурив глаза, похожие на обсидиановые пуговицы, — Разве не было так в дни Императора?
Киборги пошевелились у стены, и больше никто не посмел возражать.
Глубокий, сильный голос Принца заполнил собой пространство зала:
— С этого дня, восходя на трон, я объявляю возвращение Империи. Истинной Империи, во главе с Императором. Мы будем сильны, совершенны и безжалостны. Мы создадим военную мощь, неведомую доныне. Сровняем с землей торчащие уродливые изъяны — болезни, коррупцию, проституцию, теневую экономику, негосударственную генную инженерию. Не будет ничего. Никаких ошибок. Как в отлаженном механизме.
Министры с трепетом смотрели на белое, застывшее лицо Принца Велиара, хранившего гордую осанку, и ужасались пустоте в его темных, стеклянных глазах.
Глубоко под землей, в ледяном бункере Кукольник медленно опустился в кресло в своей крошечной келье, где температура никогда не поднималась выше минус шестидесяти семи по Цельсию. Расслабленно снял опостылевшие очки и респиратор. Голый титановый череп скалился вечной улыбкой, будто Кукольник наконец—то проявил эмоции, которых у него никогда не было с момента начала функционирования еще до Пыльной Войны. Его безупречная «шахматная партия», длившаяся столько десятилетий, выиграна.
Эпилог