— Губам больно, — прошептала она, — наверное, не так надо целоваться, мой хороший, милый Андрейко…
…Гремит, летит мой поезд по весенней земле, по полям, — я возвращаюсь из далекой поездки домой. Все более четко вырисовываются очертания лиц жены и детей. Бьет могучим прибоем в мою грудь весна, и я впитываю ее ароматы, вдыхаю запахи то ли буковых поленьев, то ли ольховых опилок, а в ивняке танцуют тысячи плюшевых медвежат и улыбаются мне.
Смерть Довбуша[8]
«— Отвори двери, Дзвинка! Слышишь, отвори и впусти в хату!
— У меня дверь тесовая — ворам не разломать!
— Ты что сказала, сука?!»
С неукротимой злобой Довбуш саданул ногой в дверь, и она соскочила с петель. В этот момент прогремел выстрел.
Довбуш, выпятив грудь, всем телом подался вперед, будто навстречу пуле, и грузно упал… на сцену.
Я сижу в первом ряду, увлеченный игрой односельчан. В роли Довбуша мой ровесник, Иван Базилюк. Ладони сами начинают аплодировать, а зал гремит за моей спиной. И вдруг я чувствую, как гул восторга куда-то отдаляется от меня, затихает, а из далекой, как старина, дали — что это? — доносится топот конских копыт… И уплывает куда-то сцена, и я уже — маленький мальчик — сижу возле окна и смотрю на спокойное предвечернее село. Тихо, даже слишком тихо — ни шума, ни песен. И вдруг…
…Вдоль села по узкой улице между хатами пронеслись всадники, и густая завеса пыли укрыла их от людских взоров.
Ударилось об окна низких хат тревожное эхо, и его тут же подхватил крик женщин и детей. От двора к двору катился испуг, запирались на запоры двери, ворота — на засовы, прятались люди — кто на печь, кто в густолистую кукурузу.
— Гомик в селе!
— Разбойник Гомик в селе!
Онемели дворы, затаили дыхание. А потом мужики начали выходить с топорами и вилами, и кто-то уже бежал напрямик, через леваду, в волостную полицию — известить. Собирались мужики, испуганные, но решительные, и останавливались у дороги на краю села.
Как раз напротив окон нашей хаты.
Я цепенел от страха, прижимаясь лбом к оконному стеклу, но оторвать от улицы взгляд не было сил.
На меня прикрикнула мать: «Отойди от окна!» — и потянула меня за руку, но тут… Тут я увидел, как, разорвав завесу пыли, словно пройдя сквозь дым пожарища, показался высокий, складный мужик. Он шел, опустив руки, с поникшей головой…
— Он, — прошептала мать и судорожно обняла меня за плечи. Но сейчас я уже не разделял маминого страха: по дороге шагал совсем не страшный человек, хотя его именем пугали детей, — он был какой-то грустный, притихший, шел немного сгорбившись, словно придавленный непосильной ношей, и только одним отличался от тех, что стояли стеной на дороге, — в его опущенной руке был карабин.
Подошел к ощетинившейся вилами и топорами людской стене и остановился. Я приоткрыл окно.
— Кого из вас я ограбил, люди? — спросил человек громко, но мягко.
Стена покачнулась, но молчала.
— Кому петуха пустил, ребенка обидел, дочку обесчестил? — спрашивал он, обводя взглядом лица людей. — Я же за вас… против панов, которым скоро конец… Зачем вы с вилами?.. Подымайтесь лучше против панов да флаги красные вывешивайте… Да полицаев бейте — вон они, все село оцепили…
Стена молчала, но уже расступилась — каждый поближе к своим воротам. А потом чей-то глухой голос из толпы:
— Иди от нас, мы хотим жить спокойно…
— Эх, люди… люди! — почти прошептал человек, поднял руку и с силой швырнул карабин в дорожную пыль.
Еще один миг постоял, пытаясь заглянуть в глаза людям, но те, опустив головы, расступались молча, открывали ему проход, а сами жались каждый к своему тыну.
И по этому проходу, не оборачиваясь, прошел Гомик пыльной улицей и скрылся за вербами.
А низкие хаты печально смотрели ему вслед запыленными окнами, и казалось, бельма были у них на глазах.
Опустела улица. Только карабин Гомика чернел посреди дороги.
Его не поднял никто.
…А на следующий день, в воскресенье, в сельской читальне ставили пьесу «Довбуш».
Наконец-то!
Целый год волостная полиция не разрешала, два раза разгоняла людей после первого действия. Село роптало, молодежь возмущалась: кто имеет право запрещать пьесу про легендарного опришка?!
8
Довбуш — опришек (разбойник, повстанец), боровшийся против панов в Карпатском крае в начале XVIII века. Народный герой. Слова в кавычках взяты из заключительного акта пьесы о Довбуше. (