— Говорю, что плохой парень растет! Никудышный! — басил он. — Ведь это надо же! Сам в саду не был, а добычу делил… Стало быть, зачинщик… а это еще хуже, чем если бы только сам воровал…
— Ну, подожди, подожди, Василич, — вступилась за внука Серафима Григорьевна. — Ты говоришь, что он не был в саду.
Сережка взглянул на бабушку. Сколько было в его взгляде мольбы! «Бабушка, скажи деду что-нибудь такое, чтоб он отстал. Ты же умеешь».
Но на сей раз бабушкиных доводов не хватило. Однако, услышав от деда, что Сережка самый отъявленный в деревне хулиган, все-таки высказалась:
— Ты что-то не то говоришь, Василич…
— Как не то? То! Мне все известно…
Сережка сидел перед тарелкой, наполовину заполненной молоком, и не отрывал глаз от лежащих в ней больших кусков хлеба.
— Дури из твоего внука еще много выгонять нужно, — доносились до него слова деда. — Дурь, которой много…
Дед зачерпнул в тарелке молока, поднес ложку к губам и отхлебнул.
— И ты ешь! — подошла к Сережке бабушка. — Дедушка-то наш любит пошуметь…
— Перестань, старая, — обрезал ее дед. — Какое пошуметь? Совсем распустился твой внук. И меня позорит на весь колхоз…
Сережка молчал. А что он мог сказать, если действительно подбил сегодня деревенских забраться в сад к Родионовым.
Когда ждал ребят у забора, был спокоен — не то что тогда, когда Японец пошел в квартиру Кривого. Волнения не было, и руки не потели. Может быть, потому, что пережил уже эти чувства. А потом разве сад — это квартира? Сад — ерунда… «Но откуда же дед все-таки узнал? Откуда?..»
Петр Васильевич доел молоко, поправил согнутым пальцем усы и встал из-за стола. Сережки в комнате уже не было, и это дало бабушке возможность продолжить разговор с дедом.
— Придираешься ты, Василич! Ко всем придираешься… — тяжело вздохнула она. — Ну, что тебе нужно было к Антону встревать? Ославил мужика на всю деревню, да и только… А ведь Антон нам родня… Забыл, что ли?..
Антон был родным братом бабушке и, значит, приходился Петру Васильевичу свояком, а Сережке дядей. Но не сложились у деда отношения с Антоном. Еще в юности рассорились они и несли неприязнь друг к другу через всю жизнь.
Дом Антона был в селе с краю, последним оставался только Васятка. Хромой с детства — неудачно прыгнул с дерева, — Антон так и не женился. Жил один, в достатке. По причине хромоты его и не взяли во время войны в армию — остался в селе. После войны Антон в колхоз не пошел, а устроился в райцентре. Поправил дом, огородил двор не плетнями, как все, а поставил настоящий забор на толстых просмоленных столбах. В деревне даже поговаривали, что он собирается крыть крышу железом. «А что? Такой и железо достанет!» Обычно Антон приезжал из райцентра на машине, которая заезжала в его двор и, не заглушая мотора, стояла там несколько минут.
В тот вечер Петр Васильевич пошел из правления не прямиком, как обычно, а огородами. Хотелось взглянуть на картошку. «Дай бог, собрать бы! Погода не помешала бы…» — думал председатель, шагая по неширокому проходу, отделяющему огороды от поля. Внезапно он услышал металлический лязг, но не такой, который бывает, когда ударяется ведро или открывается в сарае засов, а чистый и звонкий, даже мелодичный. Петр Васильевич не мог ошибиться…
Сколько раз возникал в его ушах этот звон, когда он представлял себе, как привезут наконец из района для колхоза железо. Но его все не везли, говорили, что нет.
Звон слышался со двора Антона, и Петр Васильевич, не раздумывая, направился прямо туда. Подойдя ближе, он увидел, как Антон вместе с шофером таскает на голове трепещущие листы.
— Стой! Где взял? — Петр Васильевич преградил путь Антону.
— Отойди, — сверкнул на него глазами хозяин. — Не твое дело!
— Мое!
Шофер перестал таскать, а только сбрасывал листы с кузова.
— Где тебе железо дали? — не унимался Петр Васильевич. — Где?
— Не твое дело, — отвечал Антон, крутясь с листом железа на голове. — Тебе-то что?
— Ну, погоди у меня! — уже закричал Петр Васильевич и повернул назад в правление. Уже ночью из района приехали два милиционера, и железо снова погрузили на машину. С собой они Антона брать не стали, а вручили ему повестку, по которой он, Антон Григорьевич Фетисов, назавтра должен был явиться к следователю.