Нашлось больше десятка дел с явно просматривающимся политическим уклоном. Александр Борисович просто, без всякой связи, узнал упоминавшиеся в судебных приговорах фамилии и вспомнил, кто были те люди, которым приписывались хулиганские действия, антиобщественное поведение, реже — хищения, мошенничества и прочее — из «джентльменского набора» уголовника, осужденного на сроки от пяти до семи лет. Ну какие они, в самом деле, уголовники! Но, соотнося статью из «Секретной почты» с тем, что Турецкий узнавал об этих людях уже потом, когда они выходили на волю и нередко покидали страну, он понимал, что владеть фактами, приведенными в статье, они, скорее всего, не могли. А если бы и могли, вряд ли стали бы ими оперировать, народ все же не того калибра и явно иных моральных устоев! Хотя времена и ситуации иногда меняют людей до неузнаваемости.
Были среди судебных разбирательств и несколько дел, касавшихся авторского права, — судились писатели, добиваясь признания собственных прав и настойчиво доказывая, кто у кого украл замысел, сюжет и прочее. Но это опять-таки происходило в конце восьмидесятых годов, а фамилии литераторов не были знакомы Турецкому и интереса не представили. Он просто полистал эти дела, скорее, для порядка, чем для собственной пользы, и записал фамилии фигурантов — тоже по привычке ничего не оставлять без внимания.
Таким образом, к концу «великого сидения», как он назвал свой процесс изучения прошлого, составив для общего сведения огромный список «действующих лиц и исполнителей», как пишут драматурги, Александр Борисович стал понимать, что даже более тщательное, что фактически невозможно, исследование архивных дел ему ничего не даст. А вот голова действительно распухнет и перестанет вообще соображать. Значит, следовало изменить направление поиска, сменить тему. Такая возможность была. Он уже передал компьютерному бродяге Максу список членов редколлегии «Секретной почты» и попросил выдать на каждого максимум информации. Этот новый поиск стоил Александру Борисовичу еще одного пакета «арабики» — так, между прочим, и разориться недолго… Но не поручать же такое задание официальным службам!
Отряхнув пыль веков, Турецкий вернулся в свой кабинет на Большой Дмитровке, чтобы разобраться в ворохе своих собственных заметок и компьютерных распечаток Макса.
А тот постарался — информация была практически исчерпывающая. Вот что значит знать, куда залезть!
Турецкий читал биографические справки. Некоторых членов редколлегии он, оказывается, даже лично знал, о некоторых только слышал, но все они были люди уважаемые, это бесспорно. Не в плане Аркадия Райкина — ты меня уважаешь, я тебя уважаю, значит, мы оба — люди уважаемые! Нет, он читал, например, книжки одного писателя из этого списка. С автором можно было бы и поспорить по поводу его исторических концепций, но это опять-таки личное дело самого Турецкого и к автору, по слухам, довольно склочному, отношения не имеет. А вот вопрос, способен ли этот писатель сочинить пасквиль на известного государственного чиновника и силой своего авторитета пробить в печать, как-то даже и не возникал. Во-первых, судя по биографической справке, автор с «героем» нигде не могли пересечься, а во-вторых, несмотря на свой скандальный имидж, писатель казался выше житейских дрязг. Впрочем, могли они не пересекаться или просто не были знакомы — это пока догадки, требующие уточнения. Отметим!
Часто встречалось Александру Борисовичу в прессе следующее в алфавитном списке имя известного журналиста-международника. Тоже толковый мужик, дело свое знает, читать его обзоры всегда интересно. Но он зациклен на загранице и ее проблемах, и подозревать его. в авторстве статьи про Степанцова как-то несерьезно. Не его это тема, не его образ мыслей и, что важнее, не его стилистика. Так плохо он написать просто не смог бы.
Вот интересная мысль — а кто смог? Юрист, который из номера в номер дает советы автолюбителям, как не дать себя обмануть, что делать, когда тебя откровенно надувают государство, бандиты, бензиновые и прочие короли?
Или это мог быть известный своими скандальными выходками политолог? Нет, у этого вполне благополучного господина в узеньких, словно иезуитских таких очочках, слишком острый и язвительный язык, слишком большой опыт ведения публичных дискуссий, чтобы он вдруг «разменял» свой оригинальный талант на такую мелочовку. А может, как раз на это и расчет? Мол, никому и в голову не придет? Он ведь в прошлом довольно успешный адвокат, вполне мог когда-то столкнуться лбом со Степанцовым и потерпеть позорное поражение, отложившее неизгладимый отпечаток на дальнейшей его деятельности, отчего и пришлось переквалифицироваться. Не исключено, но нуждается в тщательной проверке.