И что ж теперь, каждого дергать? Брать за горло, допрашивать?
А кто тебе, Турецкий, позволит так бесцеремонно обращаться с людьми? Да они просто откажутся с тобой беседовать, пошлют тебя подальше, и ничто, никакие указания генерального прокурора не заставят их изменить свое решение и пойти тебе навстречу. Ты кто сейчас для них? Типичный представитель той самой, прошлой, ненавистной им номенклатуры, от которой одни из них сбежали в свободный мир, а другие быстренько записались в воинствующие демократы. Чужой ты им— Турецкий! Поэтому ищи другие каналы или подходы…
А если начать с исключения, а не с правила? А что, пожалуй, это действительно ход! И Александр Борисович, отложив в сторону бумаги, придвинул к себе телефонный аппарат. Интересно, а что у нас нынче поделывает член Московской коллегии адвокатов Игорь Александрович Ольшевский?
Увы, домашний телефон не отвечал, а по служебному в адвокатской конторе объяснили, что Ольшевский в отпуске, отдыхает в Испании и вернется не раньше июня. Сейчас май — и этим все сказано.
Ну, уж если адвокаты гуляют, то писателям, как говорится, сам Бог велел. Но Турецкий позвонил. И милый женский голос только после того, естественно, как Александр Борисович представился и объяснил, что звонит, чтобы проконсультироваться по одному узкопрофессиональному вопросу с уважаемым Семеном Аркадьевичем, благосклонно ответил, что тот в настоящий момент работает у себя на даче, в Мичуринце, это по Киевской дороге, сразу за Переделкино. И для экстренной связи с ним есть номер мобильника. Турецкий, рассыпаясь в благодарностях, записал. Подумал еще: странно, опять же по слухам, этот Семен Аркадьевич — человек малоприятный в общении, а номер его дали без всяких оговорок, просто вежливо предупредили, что он работает.
Александр Борисович взглянул на часы: половина четвертого. Говорят, что где-то в это время или чуть позже у профессиональных писателей заканчивается рабочий день за столом, и их можно отрывать для светских бесед, встреч и вечерних развлечений. И он набрал номер телефона.
Снова женский голос, но уже другой, помягче или помоложе, спросил, кто звонит. Турецкий представился и добавил, что уже успел объяснить свою нужду в разговоре с другой женщиной, в московской квартире. В трубке послышался смех, и Александр Борисович услышал крик: «Пап, это тебя!»
— Слушаю вас, — раздался тягучий, чуть гнусавый голос — ну, точно, говорят же, что он жуткий зануда!
Турецкий еще раз все подробно объяснил, добавив, что к Семену Аркадьевичу он решил обратиться за консультацией не только как к известному и уважаемому писателю, но и как к ученому, новые исторические концепции которого представляют большой общественный, да и чисто познавательный интерес. И подумал мельком: какая удача, что успел-таки как-то прочитать одну из его книжек. Не дай бог, спросит, будет хоть что ответить.
Очевидно, упоминание Турецким о научной стороне вопроса оказало благотворное влияние на зануду. Он помолчал, раздумывая, и сообщил, что готов встретиться, да вот только как со временем? Первая половина дня у него занята плотно, разве что во второй? А как срочно требуется?
Александр Борисович ответил, что готов приехать прямо сегодня, это же недалеко, а у него своя машина.
И снова у писателя, кажется, появились какие-то свои соображения. Он сказал, что готов продиктовать адрес и ждет к обеду. А вот это уже было интересно. Об обеде как раз Турецкий и не думал, так что очень было бы кстати. И через пятнадцать минут, сунув в карман копию машинописной статьи «Требуется палач», он уже мчался в сторону Ленинского проспекта и дальше, на Киевское шоссе.
2
Семен Аркадьевич, вопреки представлениям Турецкого, оказался человеком далеко не старым. Время отложило свой отпечаток на его лице, напоминающем вынутый из бочки большой и слегка помятый соленый огурец. Почему такая ассоциация? А возможно, из-за вислого носа, своей окраской определенно указывающего на гастрономические привязанности его обладателя. И с выпивкой он явно не враждовал.
Прежде чем пройти к столу, который неторопливо накрывала, как успел заметить Александр Борисович, весьма и весьма недурственная женщина лет тридцати с небольшим, с любопытством поглядывающая в его сторону, Семен Аркадьевич предложил своему неожиданному гостю немного прогуляться по участку, утопавшему в густом кустарнике, между кущами которого была выложена дорожка из красного кирпича. Давно выложена, кирпич уже успел местами развалиться и прорасти травой.