— Не понимаю, чего бояться? Если вранье — пусть автор отвечает, вы-то все при чем? А если фактам имеется подтверждение, тогда пусть отвечает господин фигурант. Двух мнений нет. И мы все у себя, в Генеральной прокуратуре, куда обратился за помощью этот Степанцов, так считаем. Кстати, оригинал этой статьи со мной, и я хотел бы с вами посоветоваться по поводу некоторых ее аспектов. Вот скажите мне, пожалуйста, Семен Аркадьевич, у вас как принято? Вы все читаете материалы еженедельника до их публикации?
— Да помилуйте, кто ж на это может быть способен? Тогда надо бросить собственную работу и заниматься исключительно чтением! А семью кормить кто будет? Кстати, этого «Палача» я впервые и увидел-то после публикации, когда свежий номер получил. Я Эдгару позвонил и предупредил, чтоб он ждал на свою шею неприятностей. Как в лужу глядел!
— Значит, вы были бы против статьи?
— Естественно! Глупость, помноженная на бездарность! Вы внимательно читали? Язычок-то, поди, отметили?
— Это тоже была одна из причин моего приезда к вам. На мой взгляд, стилистика, язык откровенно выпадают из общего стиля издания. Чем-то, простите, доморощенным таким пахнуло, из провинциальной прессы советских времен.
— Очень точная оценка, Александр Борисович… Так вас, получается, автор интересует? На предмет определенных санкций? — Писатель с иронией посмотрел на гостя.
— Да бросьте вы, какие, к черту, санкции? Вы в какое время живете, уважаемый Семен Аркадьевич? Санкции могут быть лишь в Том случае, если факты, изложенные в статье, будут признаны судом — не мной или вами, и даже не генеральным прокурором, а только судом! — клеветой, то есть, как записано в Уголовном кодексе, распространением заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство другого лица или подрывающих его репутацию. Скажите мне, много вы слышали о подобных процессах? Да, в последнее время довольно часто один подает в суд на другого по поводу всякого рода инсинуаций, наносящих истцу, по его убеждению, моральный ущерб. Даже таксу, установили, какое оскорбление сколько стоит и на какое количество так называемых МРОТ может рассчитывать истец. Ну и что? Пишут в тех же газетах, что суд признал ответчика виновным, что обязал выплатить столько-то, а ответчик собирается обжаловать решение суда в верхних, извините за выражение, инстанциях. Чего огород-то городить? Кому такой страшный суд опасен, покажите мне?
Семен Аркадьевич с пониманием развел руками.
— Нет, здесь вопрос гораздо более сложный, — продолжил Турецкий. — Анонимность автора продиктована у него той элементарной причиной, что он действительно боится. И правильно делает. Знаете почему?
— Ну, вы полагаете, у него у самого крепко рыльце в пушку?
— Вот именно.
— Па-па! — донеслось до них. — Идите обедать!
— Ну вот, — огорченно сказал писатель, — и не поговорили толком.
— А мне кажется, — возразил Турецкий, — что, наоборот, я, во всяком случае, прекрасно вас понял. И после обеда, если бы вы нашли еще немного времени, обсудил бы с вами мою проблему более конкретно.
— Ну, я думал, вы сильно торопитесь.
— Нет, я готов, что называется, до упора. Если у вас есть такая возможность.
— Скажите, Александр Борисович, а как поздно вы можете уехать?
— У вас-тоже проблемы? — улыбнулся Турецкий.
— Да нет, видите ли… Мне не совсем удобно просить вас… Дело в том, что Люба, как бы сказать?.. Словом, она собирается уехать в Москву только после приезда моей жены. Нина же появится не раньше десяти, понимаете? А отпускать Любу одну в это время на электричке мне не хотелось бы, вы же знаете, как пристают в поездах, особенно вечерами, когда едет не так много народа.
— Я понял вас, можете не продолжать, Семен Аркадьевич, — засмеялся Турецкий. — Где ваша Люба живет, в каком районе?
— Ну что вы? Она с нами живет! Куда вы и звонили. На Красноармейской, в писательском доме. Знаете?
— Конечно, бывал там, и не раз, в гостях, разумеется. Ну, так в чем дело? Вы хотите, чтоб я ее доставил прямо к дому? С удовольствием, никаких проблем.
— Я вам буду весьма признателен, Александр Борисович!
— Не стоит благодарности… если, разумеется, Люба сама возражать не станет.
— Да ну что вы! Она согласится с удовольствием!