Турецкий пересказывал в лицах встречу в редакции, не забыл и с максимальными эмоциями описать знакомство, переходящее в возможную пылкую дружбу с Оксаной. Обрисовал девушку. Славка облизывался, как старый, теперь уже когда-то рыжий, котяра. Он не переставал изумляться талантам друга. Впрочем, чего изумляться-то?
На Енисейской Грязнов демонстративно открыл свою запасную «ракушку», в которой сейчас не было его «оперативной» машины, а любимый джип стоял в другой, в соседней. И Турецкий, будто занимался этим каждый день, загнал «пежо» в «ракушку» и запер ее. После этого они вдвоем отправились в дом, и вскоре во всех комнатах квартиры на четвертом этаже вспыхнул свет.
Пока они занимались домашними делами — приготовлением ужина, позвонил Голованов и доложил, что «хвост» убрался, а они следуют за ним. Турецкий пожелал им удачи. Сам же он выбрал момент, пока Славка хозяйничал на кухне, и позвонил Любе. Та отозвалась сразу, будто сидела возле телефона и ждала его сигнала.
Александр объяснил ей, где в настоящий момент находится, и предложил, если она не стесняется присутствия его друга, взять такси и приехать сюда, к ним. А сам он спустится, встретит ее и «выкупит» у водителя. Просто вести себя надо будет соответственно, ну а там обстановка подскажет. К его удивлению, Люба отказалась. Ей не хотелось никого утруждать своим присутствием. Это была новая для Турецкого постановка вопроса. Он даже задумался. Но потом решил, что, может, так оно и к лучшему. Славку-то зачем лишний раз напрягать? Нужны ему чужие эмоции? И снова ответил себе Александр Борисович с полной уверенностью: «Нет, не нужны, сэр!» И значит, время сегодня уйдет исключительно на интеллектуальные беседы о том деле, которое совсем не нравилось Турецкому. Но выражение «не нравится», по большому счету, не имело к его работе никакого отношения…
Они с аппетитом поужинали, покурили немного, выпили хорошего вина и заговорили наконец о… работе.
Слава рассказывал, как ребятки сообщили ему номер того «БМВ», и он, не теряя времени, «пробил» указанный номер. Ответ пришел незамедлительно. Номерной знак выдан на машину марки, серии и так далее, принадлежащей Главному управлению службы безопасности холдинга «Сибургнефть», в 2000 году. Это управление осуществляет охрану нескольких крупных фирм и компаний, расположенных в Москве, Зауралье и Сибири, а также известного коммерческого банка «ЭК-СИМ». То есть тут догадки нашли полное подтверждение. Но что это могло означать на деле, стоило крепко подумать, прежде чем предпринимать какие-то дальнейшие действия. Особенно резкие.
Турецкому ясно было одно: руководители холдинга наверняка не заинтересованы в том, чтобы их имена фигурировали в прессе, больше того, они сильно озабочены, как теперь принято говорить в средствах массовой информации, фактом «наезда» Генеральной прокуратуры на печатное издание. Это что, желание Кремля задушить с таким трудом отвоеванную свободу слова, то есть расхожий митинговый слоган? Может быть, но исключительно для тупого обывателя. А на самом деле? Если смотреть на вещи реально, то это попытка создания вокруг здорово себя скомпрометировавшего главного редактора Хакель-Силича ореола некоего мученика, пострадавшего за правду. Ну, собственно, он еще не слишком пострадал, вот разве что сегодня пострадает, когда помощник президента холдинга вкупе с пресс-атташе вставят ему хороший фитиль в задницу за то, что он их подставил. Вольно или невольно — это уже их проблемы.
Но сам факт их крайнего беспокойства налицо. А вот подлинной причиной беспокойства могут быть поднятые Генпрокуратурой волны вокруг факта крупного поражения холдинга в Арбитражном суде, где ему здорово нагадил конкретно Степанцов, хотя тот может сколько угодно ссылаться на коллегиальное решение Президиума Высшего арбитражного суда. Впрочем, и все остальные проигранные дела, упоминаемые в статье, дают проигравшим их все основания ненавидеть того, кто имел, по их же убеждению, решающее слово. То есть опять Степанцов. И предполагать здесь тоже можно все, что угодно, — от баснословных взяток до круговой поруки и коррупции. Но если икто никого не поймал конкретно за руку, да при свидетелях, которые не побоялись бы дать свои показания в суде, все подобные обвинения можно считать голословными и, более того, клеветническими.
И тогда публикация статьи Льва Липского, посвященной, мягко выражаясь, весьма некрасивому прошлому и не менее позорному настоящему погрязшего в коррупции ответственного судейского чиновника, имеет определенно заказной характер. Если же у них имеются такие доказательства, то где они? Почему в суд не обращаются? Почему нет официальных заявлений в прокуратуру? А потому что нечего им «заявлять», нет у них ничего, кроме собственных фантазий и предположений.