А если возьмет трубку кто-то посторонний, извиниться и сказать, что думала, будто вернулся Лев Зиновьевич, ошиблась, просит прощения за поздний звонок.
Ну а если никто не ответит, тогда? А это уже к Оксане не имело никакого отношения. Но в любом случае она и слова не должна промолвить в редакции ни о сегодняшнем посещении ресторана, ни о чем ином. Точка.
Пока он говорил, она трезвела. Приходила в себя. И видно было, что игра ей понравилась. Она держала трубку возле уха, ждала ответа, но его не было.
«Это хорошо, — подумал Турецкий, — это меняет дело и развязывает мне руки».
Оставалось только проводить девушку в подъезд, дождаться, когда она поднимется на свой этаж, и тихо удалиться.
Но у девушки появились новые планы. Ее вдруг почему-то устроил тамбур в подъезде, образованный двумя дверями. Шустрая ее рука снова отправилась было на познавательную экскурсию по известному адресу, а поцелуи сосредоточились в области его живота, где другая ее рука пыталась расстегнуть его рубашку. Но Александр Борисович пресек и эту попытку, перенеся главный чувственный момент на новый затяжной взаимный поцелуй, который в конечном счете и добил девушку. Сомнамбулически покачиваясь, она, уже ни о чем другом не мечтая, направилась к лифту. Какое счастье, что застекленная будка консьержки была пуста! Не хватало еще свидетелей и такого рода!
— Какая жалость, — искренно призналась Оксана напоследок, — что ты приехал ко мне не на своей машине! Надо быть предусмотрительным, Саша…
«Вот уж что да, то да», — подумал Александр, осторожно подталкивая девушку к лифту, кабина которого по старинке размещалась в огороженной решеткой шахте. Наконец удалось захлопнуть за девушкой дверь, загудел мотор. Кабина ушла. Затем дверь снова хлопнула наверху, потом еще раз хлопнула, но уже другая, квартирная, и дрожащий гул прилетел сверху. И вслед за этим на лестнице установилась тишина. Да ведь и поздно уже…
С чувством хорошо исполненного долга Турецкий отправился домой. Точнее, к бульвару, где еще должен был ходить 31-й троллейбус, который мог доставить его на Комсомольский проспект, а там уже сам Александр Борисович дворами пересек бы квартал и вышел к своему дому на Фрунзенской набережной.
Можно было взять и такси, и частника, но те в ночное время запросили бы не меньше пары сотен, а Турецкий решил, что в этом нет нужды, он же не торопится, и вообще надо быть экономным.
«Вечно у нас так, — размышлял он, шагая к троллейбусной остановке, — экономия на спичках, расход — на шампанском!» Сегодняшний «легкий ужин» уложился точно в зарплату Оксаны, он без сожаления отдал официанту триста баксов. А вот двести рублей таксисту — пожадничал. Нечего их баловать!
Он остановил такси на Комсомольском проспекте, возле известного в округе «красного магазина». Бодрым шагом прошел наискосок через темный двор, заросший густым кустарником, кленами и липами, а подходя уже к своему освещенному подъезду, почему-то замедлил шаг. Словно в грудь толкнуло что-то. Даже остановился и постоял в темноте, бездумно разглядывая подъезды. Никого кругом не было. Обычно мужики в такое время еще сидят на лавочках возле детской песочницы. Кто покуривает перед сном, кто с приятелем рюмочкой обменивается. А сегодня — тихо.
«Да что это я? — сказал себе Турецкий. — Никак, испугался темноты? Глупости!»
И, выбрав самое короткое расстояние до подъезда, быстро прошел к нему, готовый внутренне отразить любое нападение.
Но его не было. Точнее, он не смог бы его отразить, даже если бы и сильно хотел. Справа, от угла дома, грохнул выстрел.
Он не услышал свиста пули, не почувствовал никакой боли. Только пустой грохот, будто хрястнула доска.
Спокойно, не оборачиваясь, набрал он кодовый номер, открыл железную дверь, вошел и подождал, пока она закроется, угомонив писк электрического сигнала. И только затем вытер ладонью лоб и удивился, что он мокрый.
Если бы хотели убить, так бы и сделали. Значит, снова попробовали взять на испуг?
И еще подумал, что это хорошо, что он не присел, не стал озираться, не выхватил своего «Макарова» — зачем выглядеть в их глазах испуганным петрушкой, паяцем?
Глава пятая ВТОРЖЕНИЕ
1
Идея Турецкого относительно позднего звонка в квартиру Льва Липского понравилась Грязнову.
На следующий день, когда Александр Борисович заехал в министерство, чтобы забрать свой сверкающий синий «пежо» 407-й модели, Грязнов спустился к нему с ключами от машины и не без удовольствия выслушал накоротке рассказ о вчерашних приключениях.