Турецкий расхохотался и никак не мог остановиться, но по напряженному сопению Питера в телефонной трубке вдруг сообразил, что тот готов обидеться.
— Послушай, Пит, ты мне напомнил один очень старый еврейский анекдот, возьми в свою копилку! Не исключено, что я тебе его уже рассказывал.
— Анекдот? — сразу оживился Реддвей. — Это неважно, если рассказывал! Давай! Я теперь крепко запоминаю и записываю на память!
— Разговаривают двое…
— А почему еврейский?
— Не перебивай, сейчас поймешь. Один у другого спрашивает: «Зачем делают обрезание?» Тот отвечает: «Ну, во-первых, в гигиенических целях, это — полезно!» Тут мимо проходит раввин, слышит последние слова и говорит им: «Потцы, во-первых, это красиво!»
— О-го-го-го-го-о!!! — прилетел восторженный рев, смешанный с хохотом, из далекой Баварии. — Ты меня… отъел, да, Алекс? — все еще смеясь, с трудом произнес Питер Реддвей — страстный коллекционер российских идиом.
— Правильнее будет — уел, Пит! — вытирая слезы, ответил Турецкий. — А разницу я тебе объясню при встрече. Напомни только. И еще вопрос, старина. Мне надо будет заранее найти адрес одного бывшего соотечественника, который проживает, по моим данным, в Нью-Йорке. Его зовут Роман Романович Купченко, а вот чем он сейчас занимается, понятия не имею, никакой исходной информации нет. Как на этот счет?
— Я записал… Купченко, да? Роман Романович… хорошо, постараемся. А ты можешь прилетать спокойно, встреча обеспечена. Только сообщи число и номер рейса.
— Я возьму билет до Вашингтона, Пит, а у тебя сделаю остановку, это возможно? Меня хоть выпустят из аэропорта к тебе или лучше оформить визу и у немцев?
— У меня все возможно, Алекс, я сам тебя потом посажу в «боинг», на который покажешь пальцем. Но лучше, если ты прилетишь мюнхенским рейсом, и с германской визой, а потом мы с тобой оформим билет в Вашингтон на тот рейс, который пожелаешь.
Турецкий засмеялся и подумал, что это, в общем-то, не пустые слова, Питер такой, что действительно практически все может. Но с готовыми визами оно как-то лучше. Да, впрочем, и у самого Александра Борисовича никаких трудностей с оформлением виз и билетов не было. Но он счел необходимым похвалить Питера.
— Ну, ты крутой!
— Как у вас говорят, круче не бывает? Вот так! А миссис Кэтрин я все же предупрежу, какой гость ожидается. На днях или раньше! — не удержался Пит, блеснул-таки новым выражением, которое наверняка где-то недавно почерпнул. Богатых русских в Гармише тоже хватает. — Передай мой привет всем, кого я помню!
— А я знаю, кого он помнит? — хмыкнул Турецкий, кладя трубку. — С его страстью собирателя он может знать половину Москвы. Если не половину России…
2
Он улетал одиннадцатичасовым рейсом в Мюнхен. Грязнов отвез его в аэропорт Шереметьево-2 на служебной «Волге» с мигалкой на крыше. Машина с водителем остались на стоянке, а Турецкий с Грязновым с ходу направили свои стопы в ресторан.
Садясь за стол, Вячеслав в который уже раз спросил:
— Ты уверен, что не будешь там выглядеть казанской сиротой?
— Уверен. Почти, — сознался наконец Александр.
— Ну, то-то, — даже обрадовался Грязнов, — а то все — мы сами… с усами. А карман поди пустой!
— Не пустой, Славка, далеко не пустой, но… я ж девкам своим отвалил от щедрот полторы штуки. Ирке с Нинкой, — пояснил он, чтоб у друга вдруг не возникли какие-нибудь подозрения. — У меня в Штатах собственного банковского счета, конечно, нет, но если появится острая нужда, всегда найдется у кого перехватить, а им-то кто из турок поможет?
— Ну, возьми… много не предлагаю, но пятьсот баксов — запросто. Чтоб не выглядеть совсем-то уж нищим.
— Уговорил, — сказал Турецкий и, забрав деньги, сунул их в бумажник. — По соточке?
— Я плачу, — быстро сказал Грязнов.
— А вот фигушки, я сам теперь при деньгах! — возразил Турецкий, похлопывая себя по карману с бумажником, в котором, кроме Славкиных пятисот, лежала еще тысяча долларов, но это было все, чем мог вообще располагать Александр Борисович. Неизвестно же, где жить придется и сколько времени? А машина напрокат, не ходить же пешком? А перелеты из Вашингтона в Бостон или в Нью-Йорк и обратно? А то, другое? Да ведь и голодным ходить не будешь! А банкет, наконец, после завершения дела? Никак нельзя без банкета. В том, что дело завершится удачно, он был просто уверен, иначе и лететь за тысячи верст не стоило…
— Это понятно, но какие у тебя дела в Нью-Йорке? Ты действительно хочешь найти того… соавтора?