Выход, конечно, нашелся, — ведь мы уже научились выкручиваться. Мы вспомнили о девушке, которая до войны работала наборщицей в редакции. Ее звали Катей. Надо было только выяснить, чем она дышит и как с ней связаться.
Эта идея нас сразу захватила. Мы все чувствовали себя плохими печатниками и в глубине души побаивались, как бы не повторилась история с первым приемником. Никто из нас не знал, как отделить слово от слова, из чего сделать краску, чтобы она не размазывалась по бумаге, где, наконец, найти эту проклятую букву «ф».
Разузнать про Катю все, что нужно, поручили Базылю Маленде. Его живой характер как нельзя лучше подходил для такого дела. Базыль в один день собрал все сведения, но они показались нам не очень утешительными.
— Эта Катя просто девушка, и все, — сообщил товарищ. — Ходит на вечеринки, танцует, чаще всего с рябоватым Антоном, который торговал до войны керосином. Этот Антон каждый день таскается к ней домой. Говорят, он собирается жениться.
Да, нужно было действовать, пока рябой Антон окончательно не вскружил голову нашей девушке. Другого человека, который имел хоть бы какое-нибудь отношение к печатному делу, мы не знали, и поэтому борьбу за Катю не следовало откладывать ни на одну минуту. Наши взгляды остановились на Миколе Асмоловском. Вот кого нужно выставить против Антона.
Из нашей пятерки Микола был самый красивый. Никто из нас еще ни разу не влюблялся, но мы знали, что до войны девчата очень им интересовались. Они писали ему записки, приглашали на вальсы на школьных вечерах. Рассказывали даже, что две первые красавицы из девятого класса однажды поссорились из-за нашего Миколы.
— Ты должен подружиться с Катей, — приказал Миколе Базыль Маленда, — и перетянуть ее к нам. Только чтоб этот Антон ничего не знал. Можешь вначале прикинуться, что влюбился. Дается тебе на это четыре дня.
Микола согласился. Мы обстоятельно все обсудили. В самом деле, Катю, про которую мы ничего не знали, нужно было привязать к нам самой крепкой веревочкой. Она же не дурочка и знает, что сделают немцы, если дознаются, кто печатал листовки. И ничего нет плохого в том, что Микола для начала притворится влюбленным. Нужно же как-то войти в доверие к девушке. А этого Антона черт не возьмет, успеет жениться и после войны!
В тот же вечер Микола отправился на гулянье. Как только он вышел за двери Тишкиной хаты, Базыль Маленда захохотал как сумасшедший.
— Эта Катя повиснет у него на шее, вот увидите! Где она такого парня найдет? Только как же Микола с ней поцелуется? У нее же зубы, как у лошади.
Мы дали Базылю решительный отпор. Мы знали Катю в лицо и не считали ее некрасивой. И совсем не обязательно Миколе целоваться. Нужно просто хоть на неделю оторвать дивчину от этого Антона, которому приспичило в такое время жениться.
Мы каждый вечер допрашивали Миколу о его отношениях с наборщицей Катей и торопили товарища как могли. Микола злился.
— Катя все понимает без вашей дурацкой любви! — огрызнулся он. — Но нельзя же сразу предложить ей такое дело. Я ей рассказываю про фронт, про Москву, и она радуется. Девушка наша, не бойтесь!
— Агитацией, значит, занимаешься, — подковыривал Миколу Базыль. — Смотри только, как бы ее не сагитировал Антон. Этому на политику наплевать.
— Не сагитирует, не лезь, куда не просят!
В один из таких вечеров в Тишкину хату прибежал взволнованный Лявон Гук.
— Почтальон наш приехал, — сообщил он. — Я ему батареи отдал, но с ним еще какие-то двое. Один хочет с нами познакомиться. Ему, видно, этот самый Явхим Калистратович рассказал.
Мы посоветовались и решили встретиться с человеком, который ищет с нами знакомства. Не мог же Явхим Цельпук привести к нам плохого человека. Через полчаса в Тишкиной хате сидел зоотехник Самосейка. Он не таился и сразу признался, что имеет все права интересоваться нашей работой.
— Радио слушаете? — спросил он. — Интересные новости передают?
Мы рассказали ему все, что знали о положении на фронте. Тогда Самосейка спросил нас про наши планы. От него мы также не таились и показали листовку, которую собирались напечатать.
— Подпольный комитет, — усмехнулся он. — А у вас есть такой комитет?
— Это чтоб люди поверили, — признались мы. — Чтоб испугались фашисты.
— Так и называйте себя комитетом, — сказал он серьезно. — Такие хорошие парни. Но не только вы одни хорошие. Есть еще в местечке люди.
Мы рассказали Самосейке про Катю.
— Кого попало не берите, — предупредил он. — Присмотритесь сначала. И не нужно, чтоб все знали друг друга.