Тенька, стесняясь (но не очень), подошел к самой сцене. Вскинул голову. Румяная клоунша похвалила снова:
– Умница… Вот, получай… – Из-под широченного пышного воротника она достала футлярчик со скобкой. Нагнулась. – Играй на здоровье… Какой красивый кораблик у тебя на рубашке…
Зрители похлопали (правда, не очень дружно).
Тенька пробормотал спасибо, отошел, стал вертеть пластмассовый футлярчик в пальцах. Он сразу понял, что это такое. Надо снять крышку, вынуть стерженек с колечком. В колечке окажется мыльная пленка. Дунешь – и полетит над головами стая пузырей. Хорошая вещь…
А тетя в клоунском воротнике подняла новую картину. Там среди фиолетовых волн и пенных гребней плыла серая подводная лодка с высоченной рубкой. Тенька смотрел сбоку, но разглядел ее хорошо.
– Дети, вы все понимаете, что это подводная лодка! Да?
– Д-а-а!!
– Но есть у нее и другое название! Кто скажет?
И опять молчание. Ну, уж здесь-то, казалось бы, вопрос легче легкого! Тенька подождал. Шагнул ближе. Поднял руку – потому что не знал: можно ли участвовать в конкурсе второй раз?
– А! Снова мальчик с корабликом! Ну, говори!
– Суб-ма-ри-на! – выговорил Тенька. С опаской, что сочтут хвастуном, но и с укором в адрес необразованных зрителей.
– Мо-ло-дец! Подойди. Вот тебе еще один приз… Кстати, последний, в этом соревновании… А теперь мы переходим к литературному конкурсу «Любимые поэты»! Кто наберется смелости, выйдет сюда и прочитает стихи какого-нибудь известного автора?.. Мальчик, может быть, снова ты?
Тенька замотал головой и попятился. Кой-какие стихи он знал, но читать их с помоста, перед толпой (хотя и жиденькой)… Жуть, да и только. Он и в классе-то стеснялся, когда приходилось у доски проговаривать заданное стихотворение…
Спиной вперед Тенька выбрался на край площадки. В кулаке он сжимал два одинаковых пенальчика с кольцами. Неподалеку лежало отесанное бревно с лошадиными головами на концах – этакий Тянитолкай, прилегший в траве и приглашавший: сядьте на меня, отдохните. Странно, что никто не сидел. Тенька пристроился на Тянитолкае верхом, один футлярчик убрал в нагрудный карман (пониже кораблика), с другого сдернул крышку. Так и есть – ребристое колечко с искрящейся пленкой! Тенька глянул сквозь него на пушистое облако и дунул.
Резвой вереницей вылетели два десятка пузырей! Разных. Мелкие – с грецкий орех, покрупнее – с теннисный мяч, а два – даже с небольшой кочан капусты. Маленькие стали лопаться через несколько секунд. А с полдесятка самых больших всплыли метра на два и стали описывать плавные круги. Они переливались радугами и отражали крохотное солнце. И деревья. И облака. И самого Теньку – он сумел разглядеть это!.. И еще что-то они отражали. Или нет, не отражали, а словно прятали в себе – что-то же прозрачное, выпуклое, тонкое, как их оболочка. Это «что-то» складывалось в полузнакомый рисунок. Тенька вытянул шею. Четыре шара улетели неведомо куда, а самый большой стал тихо снижаться. И повис перед Тенькой – так, что можно было коснуться пальцем. Тенька не стал касаться (он же еще не спятил!), но пригляделся.
Внутри шара был различим прозрачный кораблик. Местами его выпуклые паруса сливались с оболочкой шара, но кое-где создавали свой собственный рисунок. А еще заметны были крутобокое тело кораблика, стеклянные мачты и нити снастей… Вот это да! Тенька перестал дышать. А шар опускался все ниже и… становился уже не шаром, а просто корабликом, терял излишнюю округлость. Хотя паруса все равно были похожи на круто надутые пузыри.
Все отодвинулось, кораблик стал самым главным на свете.
«Не исчезай, поживи подольше…»
Кораблик опустился к солнечным цветам одуванчиков, прошел над ними и над Тенькиной кроссовкой. Тенька очень осторожно подтянул ноги и поставил пятки на спину Тянитолкая. Кораблик поднялся на уровень Тенькиного лица. Сквозь паруса были видны ближние клены. Тенька наконец вздохнул. Этот вздох качнул кораблик, тот отплыл, приблизился снова, завис над Тенькиным коленом. Стал спускаться.
– Не надо, – шепнул Тенька, он боялся шелохнуться. Кораблик опустился на колено, невесомо посидел на нем несколько секунд и пропал. Микроскопические брызги еле ощутимо кольнули кожу. У Теньки жалостливо щекотнуло в горле. Но он встряхнулся: «Ведь есть же еще!»
Снова Тенька выдернул колечко, прищурился и дунул. Снова взлетела вереница пузырей. Сперва показалось, что просто пузыри. «Ладно, летите…» Наверно, чудо не может повторяться. Но… два самых больших пузыря задержали полет и начали ходить по кругу. Невысоко от Тенькиной головы. Они… да, они тоже превращались в кораблики…
– Это такое заколдованное мыло, да? – услышал он сипловатый голосок. Оказалось, неподалеку стоят два мальчишки – наверно, первоклассники. Один – похожий на Егорку Лесова, другой – белоголовый и круглый, будто уменьшенный в десять раз Виталя.
– Не знаю, что за мыло… – осторожно сказал Тенька. – Сам вижу первый раз…
Мальчишки переглянулись. Похожий на Егорку очень деликатно спросил:
– Скажи, пожалуйста, а где ты взял… такое… Купил?
Дружелюбные были ребята, и Тенька объяснил, глядя, как улетают кораблики:
– Дали в награду. Вон там, на сцене. Попробуйте, может, и вам дадут. За чтение стихов…
Мальчишки переглянулись опять и рванули сквозь кусты. А Тенька подумал: «Знала эта клоунша, какой подарок дает, или думала, что обыкновенный?»
Махнул крылом ветерок и словно приподнял невесомого Теньку. Тот вскочил на спину Тянитолкая. Ветерок взлохматил и откинул назад Тенькины соломенные волосы. Прижал к телу сиреневый наряд. Рубашка была навыпуск, ее край затрепетал, будто кромка флага. Тенька крутнулся на пятке и встал к ветру спиной. Снова дунул в мыльное колечко. Вереница пузырей получилась длинной. Самые маленькие понеслись впереди, а последние оказались очень крупными. Как арбузы. И опять они превратились в кораблики. В парусах сияли радужные блики. Ветерок ослабел и уносил прозрачную эскадру неторопливо – давал Теньке полюбоваться…
… – Ой, Ресницын… какой ты… Я тебя сперва не узнала… – Это был тоненький знакомый голос. Рядом с улыбчивой головой Тянитолкая стояла Танюшка Юкова.
Тенька ее тоже сперва не узнал – не в клетчатом школьном платье, а в похожем на парашютик бело-красном сарафанчике. Но тут же понял, что это – она. И голос знакомый, и коротенькие светлые косы.
Месяц назад Теньку Ресницына и Сегу Кучеренко Анна Евсеевна рассадила из-за короткой потасовки на уроке рисования. «Будешь теперь сидеть с Танюшкой. Она тебя задирать не станет…» Ну и ладно, Тенька не спорил. Юкова была спокойная и такая маленькая, что ее все звали не Таней, не Татьяной и уж, конечно, не Танькой, а именно Танюшкой. Но Тенька звал ее по фамилии, потому что Юкова его, кажется, стеснялась и всегда говорила «Ресницын». Однако сейчас Тенька вспомнил, что это именно она прибегала к Витале, чтобы рассказать про случай в классе, и… сделалось ему хорошо. Он даже перестал следить за корабликами.
– Танюшка! Вставай сюда! – и подвинулся на круглой спине Тянитолкая.
Она сразу прыгнула к нему («парашютик» взлетел и опал). Покачнулась, ухватила Теньку за локоть и тут же испуганно отпустилась.
– Ой…
Тенька сразу сказал:
– Ты меня сегодня спасла от нахлобучки. Ты откуда знаешь Виталю?
– Мы с его Аленой по соседству живем. Я у нее часто бываю. А он к ней приходит и про все рассказывает. И про ребят с вашего двора…
– И… про меня?
– Ну… про всех. Он любит рассказывать… Я сразу поняла, что лучше всего бежать к нему…
– Ты молодец, – веско сказал Тенька. А выговорить «спасибо» почему-то постеснялся.
– А я тебя сразу не узнала… – повторила Танюшка. – Ты весь такой… непривычный… А потом узнала по растрепанным волосам…
Тенька слегка засмущался.
– Да ладно, чего меня разглядывать… Лучше – вот! Погляди, какой запускатель корабликов… – И дунул в колечко изо всех сил.