На этот раз кораблики получились лучше прежних. Почти все – большие и сверкающие.
– Ой-й… – выдохнула Танюшка.
Тенька вынул из кармана второй, еще не распечатанный футлярчик.
– На. Это тебе насовсем… Давай запустим вместе. Сразу две эскадры!
– Ой… давай…
Тенька помог ей распечатать пластмассовую трубку. Они встали вплотную друг к другу (Танюшкина косичка чиркнула по Тенькиному плечу). Тенька шепнул «раз-два-три», и дунули…
Тенькины кораблики всплыли к листьям кленов. А у Танюшки… У нее получились простые пузыри. Крупные, радужные, но без намека на паруса…
Танюшка снова сказала «ой». Испуганно, словно была виновата.
– Попробуй снова… – Тенька был уверен, что на этот раз у нее получится.
Танюшка зажмурилась и дунула сильнее прежнего.
И опять вылетели обыкновенные пузыри.
«Может, у меня особенный мыльный состав, а у нее обычный?» – мелькнула догадка.
– Попробуй мой… – Тенька приблизил свое колечко к Танюшкиным губам.
Но и на этот раз у Танюшки ничего не вышло. Дунул Тенька – и полетели кораблики. И когда он испытал Танюшкин «запускатель», тоже сверкнули паруса.
– Я всегда такая неумелая… – прошептала Танюшка. – За что ни возьмусь, никакого толку…
Тенька пожалел ее.
– Дело не в тебе. Наверно, здесь какая-то загадка…
– Ой! А я знаю… На тебе кораблики, поэтому и получается! Они будто отражаются в пузырях!
– Наверно, правда! Давай попробуем!
– Что?
– Надень мою рубашку!
– Тень… – сказала она (впервые не «Ресницын», а «Тень»).
– Чего?
– Это ведь… неудобно…
– Да что за фигня! Я же не штаны тебе предлагаю!.. Надевай! Сразу все выясним…
Он сунул свой футлярчик Танюшке в ладонь и начал дергать латунные пуговки (они и правда с якорями!). Но Танюшка быстро вернула «запускатель» Теньке.
– Не надо. Вон моя мама идет, близко. Ищет наверно. Велела ждать у фонтана, а я отошла… Тень, а можно, я все-таки возьму его себе? – Она сжала в пальцах Тенькин подарок. – Я дома еще попробую…
– Конечно!
– У меня дома есть кофточка с матросским воротником и парусом на кармане… – И Танюшка упорхнула, будто ветер унес бело-красный парашютик. Тенька увидел издалека, что высокая женщина в рыжей кофте сердито жестикулирует над Танюшкиной головой. А потом они исчезли за деревьями.
В кармашке на шортах задрожал мобильник. Мама хотела знать, почему Тенька не пошел домой обедать, а слоняется неизвестно где.
– Я позвонила домой, а там глухо! Где тебя носит?
– Я уже иду!
– Сию минуту! Или я… доведу задуманное дело до конца!
Тенька хихикнул и поскакал домой.
Дома он включил микроволновку и вышел на балкон. Снова испытал «запускатель». Несколько больших пузырей послушно превратились в корабли Магеллана. Тенька помахал им вслед. И затем решился на эксперимент. Стряхнул на пол сиреневый наряд, снова шагнул к перилам и дал старт новой команде пузырей. И… ура! Они все равно расправили паруса!
Значит, дело не в том, что на рубашке и штанах корабельная вышивка!
А в чем?
И сработает ли в конце концов «запускатель» у Танюшки? Эта мысль царапнула Теньку беспокойством, но не сильно. Он вдруг понял, что ужасно устал. С трудом вытащил из печки сковородку, нехотя пожевал картошку и кусок жареного судака, вытер подолом майки губы. Майка запахла рыбным магазином. Тенька сдернул и бросил ее на спинку стула. А сам упал на свою узкую диван-кровать. Рывком натянул на себя покрывало, прижался щекой к подушке и поплыл, поплыл среди большущих прозрачных кораблей…
Он проспал до вечера, когда солнце спряталось за башенки Макарьевского особняка. И не проснулся, когда пришла мама. Она включила свет.
– Господи, надо же как набегался! Даже простыню не постелил. Ну-ка, встань, сделай постель как надо!
Тенька поднялся, но стоял, пошатываясь и не расклеивая ресниц. Какое уж «сделай постель». Мама сама принялась расправлять и стелить простыни. Тенька поморгал и на цыпочках двинулся в комнату, которая называлась «спальня». Там он забрался на двуспальную кровать, под мамино атласное одеяло. Укрылся с головой.
Мама появилась через минуту. Откинула одеяло. Сделала вид, что очень удивилась.
– Здрасте! Это что за немытое исхудалое существо? Ну-ка, марш в свою берлогу!
– Ма-а… я немножко с тобой…
– По-моему, ты не в том возрасте, когда спят вместе с мамой.
– Мама, я немножко… Я хочу тебе рассказать…
Он собирался рассказать про пузыри и Танюшку Юкову.
– Чудо-юдо косматое… – Мама прилегла рядом. От нее пахло немножко помадой, немножко шелком, а главное – удивительными мамиными волосами. Тенька носом ткнулся маме в плечо.
– Не подлизывайся. Говори, что хотел…
– Ага, я сейчас… – Но глаза слипались, язык заплетался. Кораблики поплыли опять.
Мама тихонько полежала рядом, запустив пальцы в раскиданные на подушке Тенькины космы. Потом встала, отнесла Теньку на его диван-кровать. Он этого уже не чувствовал… Он тихо летел среди корабликов – в зеленоватом лунном свете (хотя луны в небе не было). Из пространства надвигались громады, похожие на известковые скалы. Тенька понял, что это многоэтажки на берегу пруда. Над ними вздымался смутно светящийся Зуб. Теньке не хотелось к Зубу, но… там ведь жил его Народец. И похоже, что кораблики специально манили его туда – чтобы он повидался с маленьким бумажным племенем. Если сделал и поселил в небоскребе – значит, отвечает…
Пролетели над гладкой водой пруда, и Тенька на миг увидел свое распластанное отражение. Оказывается, он был не голый, а опять в своем трепещущем на ветерке костюме. Потом приблизился берег, каменный парапет, плиты на площади перед Зубом. Кораблики растаяли, Тенька стукнулся подошвами о камни… И что теперь?
Тенька знал: надо было идти внутрь Зуба.
Ох, как не хотелось. Но в снах такие законы, что не хочешь, а все равно идешь. Не было нигде огней. Ни в окнах, ни снаружи. Даже в отдалении – ни фонарика, ни лампочки. Только все тот же зеленоватый свет. Тенькины кроссовки щелкали по плитам: так-так-так… И казалось, какие-то невидимые существа слушают это щелканье. Потом отозвалось эхо. Теньке даже почудилось, что это не просто отзвук, а раздавшиеся в отдалении шаги «деревянных» теток: туп… туп… туп… Но нет, видимо, только показалось. Однако все равно стало еще страшнее.
Чтобы отвлечь себя от страха, Тенька стал вспоминать, кого он весной отправил на жительство в небоскреб.
По правде говоря, помнил Тенька не всех. Мало ли он их напридумывал – героев своих мимолетных сказок! У этих сказок жизнь была иногда совсем коротенькая. Вдруг прыгнет откуда-то в голову, завертится, как пущенная волчком по столу шестеренка от будильника, раскидает искры, рассмешит или опечалит, а потом… потом отходит в сторонку, будто наигравшаяся кошка, которая решила прилечь в уголке и подремать. Таких, отдыхающих в уголках памяти историй у Теньки было множество. Иногда он как бы перетряхивал их, вспоминал заново. Например, про боевых Кузнечиков с копьями из булавок и щитами из пивных пробок – эти храбрецы лихо воевали со зловредными тараканами. Или про веселых артистов из цирка под пестрым зонтиком – они были прыгучими шариками от настольного тенниса и всегда улыбались нарисованными рожицами (звали прыгунов Чак, Скок и Бумка)… А еще был прилетевший с Луны желтый заяц Андрей, оловянные солдатики Чалкин и Пряжкин, летучий мышонок Мыш, целая семья Карандашных огрызков, убежавшие из своих коробок шахматные Пешки… Самыми интересными в Народце Тенька считал домовых из старых кварталов. Раньше эти существа жили в подвалах и чуланах деревянных домов, а когда по приказу мэра Блондаренко дома снесли, подпольные жители сделались бомжами. Тенька построил для них в лопухах (мысленно, конечно) общежитие из фанерных ящиков и порой заходил туда в гости. Ему всегда радовались…