– Нельзя рисковать детьми. Разве ты не понимаешь? Малек еще слаб и мал.
– Глубины не делают поблажек. Давно, когда не было желтой смерти, из нереста в тысячу мальков до первого окостенения панциря доживали двое, самое большее – пятеро. Это делало нас неущербными. Мы ничуть не боялись смерти, да… Когда пересчет идет на тысячи и сотни тысяч, можно так жить. Но, знаешь, я думаю: даже теперь нельзя жить по-иному. В полсилы.
– Но мы-то не нерестимся и не обзаводимся тысячами мальков, – отчаялся объяснить разницу в продлении рода Ларна.
– О да, это я знаю, – длинный ус обвис и стукнул по палубе. – Это была первая наша ошибка, так сказал мой брат Шрон, очень умный выр. Мы не поняли, что для вас дети – не мальки. Не осознали разницы суши и глубин… Мы не знали, что вы обретаете разум сразу и под опекой. А мы – только после окостенения панциря развиваем свой, да… Мы захватили порты, полагая вас мягкотелыми трусами, недостойными моря.
– Порты? – удивился Ларна. – Вы захватили всю сушу.
– Ты повторяешь слова других, не читавших книг, – фыркнул Шром. – Я тоже не свои говорю, но брат читал нашу книгу. Порты мы захватили сгоряча, семь веков назад, может и больше. Давно, совсем давно… Тогда и началось непонимание, хотя мы поделили с людьми побережье и мир вернулся. Вот второй раз мы пришли на берег по иной причине. Просто не стало выбора у нас, да… Желтая смерть поднялась к самой поверхности.
– Откуда еще эта напасть взялась, – вздохнул Ларна. – И не уходит, не рассасывается. Точно как туманы на холмах. Знаешь о них? Злые туманы, тоже по-своему ядовитые. Убивают посевы, и люди уходят ниже, к берегу. Словно некто нас сгоняет в кучу, стравливает. Третья сила.
– Не обижайся, капитан, – ус презрительно лег вдоль тела выра. – Не верит боевой выр в невидимого врага. Да, так вот. Если вижу – бью. Если не вижу, нет врага. Это моя слабость, знаю сам, но меняться больно и трудно. Мой брат Борг – третья сила и гнилец. Твои наниматели тоже все таковы, да.
– Тогда что ты хочешь высмотреть в книгах глубин? – задумался Ларна.
– Есть у нас большое горе: мы вымираем, – тихо, едва слышно, отозвался выр. – Причину я понимаю. Но как сломать её? Как нам желтую смерть одолеть, да… Это моя цель.
– Может, назовешь причину? – в голосе капитана скользнула вкрадчивость опытного сборщика сведений, нашедшего новое подтверждение своей идеи о тайном и могучем владыке зла.
– Не назову, нет! – выр рывком вскинулся на лапы. – Пойми верно и не злись. Ты человек. Хороший по-своему, но человек. Ты убивал выров и тебе это нравилось. Я не дам тебе тайны, годной для уничтожения рода. Не дам. – Шром снова лег и замолчал надолго, клацая броней по палубе, не успокаиваясь ни на миг. Потом сник и затих. – Объяснять надо слишком долго, да… Это тоже важно. Совсем мы разные. Может, потом поговорим. Совсем потом, нескоро. Одно добавлю. Это нас травят, нас хотят стереть из жизни. Вас только краем задело. Да, и не спорь. Нет третьей силы. В глубинах у нас нет великого врага, не было никогда. Но именно оттуда нас и выжили.
– Так это и людям не к пользе, тащить вас силой на поверхность, – обрадовался своей правоте Ларна. – Значит, есть еще кто-то и я прав, признай. Может, кто-то начал с вас, но не остановится он. Это мое убеждение.
– Убеждения хуже панциря, – Шром потер клешни о бока. – Когда их взламывают, бывает очень больно. Главное – не умереть и принять новое. Когда я прошел через первый возраст и достиг поры перемен… не важно, да. Это было больнее всего. Знаешь, сколько живут неущербные?
– Нет.
– И я толком не знаю. Но еще лет сто у меня в запасе, – без тени радости отметил Шром. – Сто лет пустоты. И боль, которую не унять боем. Мы – взрослые – деремся, чтобы хоть на время стать прежними, да… молодыми и глупыми. Сегодня был хороший день. Бой. Много радости, еще больше глупостей. Я отдохнул и стал собой прежним. Цельным и вполне даже выром, да…
Ларна покосился на Шрома с некоторым сомнением. В словах выра нашлось немало странного. Как может выр не ощущать себя «вполне выром»? Тогда кем же? Ясно ведь, что тут и лежит разгадка многих невысказанных вопросов, на которые выром не будут даны ответы…
– Дядька Шром, – в голосе Малька звучала несвойственная ему ласковость, совсем не колючая. – Я тебе печени набрал. Будешь?
Глаза на стеблях обратились к Мальку. Чуть дрогнули вниз-вверх. Ларна рассмеялся. Стоило выру прожить день в обществе людей – и он уже научился кивать. Глазами. На стебельках… Что будет завтра? Есть ведь пожатие плеч, подмигивание, кривая усмешка, морщение носа, моргание… Исполнить невозможно, но найти свой способ отразить всё это без слов? Пока у выра получается.