Мне жаль, что нам приходится расстаться, друзья мои, — начал он надтреснутым голосом. — Плохой это день для всех нас и для Бриспорта. В течение трех лет мы терпели постоянные убытки в делах. Мы продолжали дело в надежде на перемену к лучшему, но оно шло все хуже и хуже. Ничего не остается, кроме как отказаться от предприятия, чтобы не потерять того немногого, что еще осталось. Надеюсь, что вам всем в скором времени удастся найти какую-нибудь работу. Прощайте, и да хранит вас Бог!
Да благословит вас Бог, сэр. Да благословит вас Бог! — закричал хор грубых голосов.
Грянем трижды «ура» в честь мистера Чарльза Фэрберна! — крикнул красивый молодой парень с блестящими глазами, вскакивая на скамью и размахивая шапкой.
Толпа ответила на призыв, но в ее крике не было того воодушевления, какое звучит, когда сердце переполняет радость. Затем рабочие направились на улицу. Выходя, они оглядывались на длинный ряд столов и усеянный пробками пол, но больше всего — на печального, одинокого человека, лицо которого вспыхнуло при грубой сердечности их прощания.
—Гаксфорд, — сказал кассир, дотрагиваясь до плеча молодого человека, который предложил толпе прокричать «ура», — управляющий хочет поговорить с вами.
Рабочий вернулся и остановился перед бывшим хозяином, смущенно вертя в руках шапку. Толпа продолжала, теснясь, идти к выходу, пока в дверях никого не осталось и тяжелые клубы тумана без помех ворвались в покинутую фабрику.
А, Джон! — сказал мистер Фэрберн, внезапно выходя из задумчивости и беря со стола письмо. — Вы работали у меня с самого детства и доказали, что заслуживаете доверия, которое я вам оказывал. Думаю, не ошибусь, если скажу, что внезапная потеря заработка повредит вам больше, чем многим другим из моих бывших рабочих.
Да, сэр, я собирался в масленицу жениться, — ответил рабочий, водя по столу мозолистым указательным пальцем. — Теперь надо будет сперва найти работу.
А работу, мой друг, найти нелегко. Взгляните, вы провели в этой трущобе всю свою жизнь и ни к чему другому не способны. Правда, вы были у меня старшим мастером, но и это не поможет вам, потому что по всей Англии фабрики рассчитывают рабочих, и место найти невозможно. Положение рабочих совсем скверное.
Что ж вы посоветуете мне, сэр? — спросил Джон Гаксфорд.
Об этом-то я и хочу потолковать с вами. У меня есть письмо от Шеридана и Мура из Монреаля. Они спрашивают, нет ли у меня на примете хорошего рабочего, которому можно доверить надсмотр за мастерской. Если вас устраивает их предложение, то можете выехать с первым пароходом. Жалованье гораздо больше, чем мог бы платить я.
Как вы добры, сэр, — растроганно ответил молодой рабочий. — Мэри, невеста моя, тоже будет вам благодарна. Я знаю, ищи я работу, уж точно, истратил бы все, что отложил для обзаведения хозяйством. Но, с вашего позволения, сэр, я хотел бы посоветоваться с ней, а уж тогда соглашаться. Не могли бы вы подождать несколько часов?
—Почта отходит завтра, — отвечал мистер Фэрберн. — Если вы решите принять предложение, то можете написать сегодня вечером. Вот письмо, из которого вы узнаете адрес Шеридана и Мура.
Джон Гаксфорд взял драгоценную бумагу. Сердце его было исполнено благодарности. Час тому назад его будущее казалось совсем мрачным, но теперь с запада прорвался луч света, давая ему надежду. Он хотел сказать еще несколько слов, которые выразили бы его чувства к хозяину, но англичане по натуре неэкспансивны, и он лишь невнятно пробормотал пару неуклюжих слов, которые так же неуклюже были приняты его благодетелем. Кое-как откланявшись, Джон повернулся на каблуках и исчез в уличном тумане.
Туман был совершенно непроницаем: виднелись только неясные очертания домов. Гаксфорд шел быстрыми шагами по боковым улицам и извилистым переулкам, мимо стен, где сушились сети рыбаков, и по замощенным булыжником аллеям, пропитанным запахом сельди, пока не достиг скромной улицы выбеленных известью коттеджей, выходящих к морю. Молодой человек постучал в дверь одного из них и затем, не дожидаясь ответа, отпер щеколду и вошел в дом.
Старая женщина с серебристыми волосами и молодая девушка, едва достигшая двадцати лет, сидели у очага. Последняя вскочила Гаксфорду навстречу.
—Ты с приятными вестями, Джон? — воскликнула она, кладя руки ему на плечи и глядя в глаза. — Я сужу по твоей походке. Мистер Фэрберн все-таки намерен продолжать дело?