Рыжняк выдохнул.
– Янсен не хочет группу, – ответил он, – говорит, проводник должен быть один. Они, типа, так привыкли. Сафари, элитные туры по Европам, Азиям и прочим лазурным берегам Антарктиды.
– Янсен? – Непривычное имя резануло Аспирину ухо, и он поднял голову. – Что еще нахрен за Янсен? Почему не Джон? Почему не Ли? Руководитель группы?
– Да, их старшой.
– И откуда приперся? А-ах! – Саня махнул рукой. – Впрочем, мне насрать, откуда он приперся. Ты вообще рассказал им, что их ждет в зоне Разлома в плане безопасности? Сафари? Элитные туры по европам-азиям? А радиация, твою за ногу, включена в путевку?
– Да рассказал, рассказал, – отмахнулся Толик. – А толку? В общем, вернемся к группе. Сам знаешь, количество бойцов за границей периметра ничего не значит. Проблем будет ровно столько, сколько способен выдержать каждый из участников. Будет группа – дерьма хватит на всю группу. Будет один – хватит на одного. Так что отрубай эту пластинку! Клиент платит. Платит, Саня, платит! Как ты там говоришь? «Андерстенд?»
– Да при чем тут бабки? – огрызнулся Аспирин. – Я их из принципа не поведу. Это не исследователи, не ученые, ты сам сказал. Они вообще ни в чем не нуждаются по жизни. Это зажравшиеся уроды, которые пришли позырить на чудеса. С видеокамерами, фотоаппаратами! Как будто Разлом даст им снимать… Таких он не любит, сам знаешь. И вообще я суеверный. Ты хочешь, чтобы эта гребаная нелюбовь распространилась на меня?
– Чё ты мне лечишь, а?! – взбеленился Толик. – Не нравятся они тебе, ну так не трахай никого, вроде не прошу! Каждый имеет право побывать в Зоне. Каждый. И они тоже. Почему нет?! Ты чё, самый правильный стал в предбаннике? И чё это за нытье про любовь-нелюбовь? Раньше в Зону без всяких суеверий ходили и ни хрена, выживали. Чутье, сталкер, чутье развивай! Не гони, не лечи, добывай хабар. И Зона ответит доб-ро-же-ла-тель-но.
– Да уж, да уж, – Аспирин задумчиво почесал лоб, – доброжелательно, говоришь? А по мне, Толя, совсем не та стала зона… Совсем не та, Рыжий, совсем не та… Злее, бескомпромиснее, что ли? Она словно адаптируется под людей. Она настроилась на нас, на наши повадки, наше хваленое сталкерское чутье… И мне кажется, мы сами ее изменили. Показали свое нутро. И знаешь… хреновое у нас нутро. Вперед за хабаром, мля! Бабло побеждает зло! Это не то, Толя, не то. По крайней мере за себя говорю. Лаве… Ладно! В общем, я не возьму этих придурков.
Хозяин бара показушно вздохнул. Старые приятели помолчали, затянув паузу довольно надолго. Наконец, спустя почти пару минут, Рыжняк сдался, поверженный старой дружбой.
– Ну хрен с тобой, – сказал он, хлопнув Аспирина по плечу. – Может, ты и прав. Пусть идут в жопу или катятся в свою Америку с ихними деньгами. Или в Норвегию? В общем, пусть увидят, что у русских не все продается. Так ведь?
Аспирин усмехнулся. Слышать патриотические нотки в речи человека с погонялом Рыжняк было свежо и экзотично. Толик был ушлый лис. Точнее, волк. Даром что внешность у него была неброская.
– Рад, что ты меня понял, – осторожно обронил Аспирин.
– Ага, – кивнул Толя. – Пусть лесом все идет. Люди, бабки, репутация. У нас же хренова туча поставщиков и проводников, бродяги по периметру нам в ноги кланяются. Любому могу в лицо плюнуть. Вытрется и просит жратвы с выпивкой, ни фига. Правда, эти – другие…
– Эти – проблема Почтового, – спокойно напомнил Аспирин.
– С тех пор как они перешли периметр, они наша общая проблема, Санёк! – Не выдержал собеседник. – Так что ложись-ка спать, а утром поведешь эту чертову дюжину к Разлому. Их двенадцать плюс ты. Как раз тринадцать – «чертова дюжина». Ты суеверный?
– Я не поведу их, Толя, я же сказал.
Старый приятель вдруг разозлился.
– Тогда ноги твоей больше не будет в моем заведении! – неожиданно резко прорычал Рыжняк. – И каждый сталкер волком на тебя смотреть будет. И в глупости обвинять, что за ТАКОЙ заказ не взялся. И в трусости! Не выводи меня, Саня. Не роняй мне репутацию лучше. Жизнь накажет, Сань. Ох, как накажет!
– Репутацию, – обронил Аспирин. – Раньше ты больше о чести думал, Толян. Мы же все равнялись на тебя. На тебя и Хохмача. Он ушел, так ты единственный остался. А теперь что?
– Честь, репутация, – презрительно обронил Рыжняк, и Аспирин вдруг понял, как хозяин гостиницы не похож на прежнего веселого сталкера. – Взрослеть пора, Саня. Пацаном ты из Владика пришел, пацаном и сдохнешь!
Аспирин снова помолчал, потом поднялся и, оттолкнув Рыжняка плечом, проплелся к двери. На самом входе скупо обронил:
– Вижу, что не одна Зона меняется, братан.