Сын Савватия прогулялся до Дома Ламп: здесь, в витринах, выставлялись модные одеяния для богачек Византия; повернул назад и едва дошёл до Царского портика, как заметил свою знакомую: та стояла у памятной книжной лавки и с тревогой вглядывалась в толпу - очевидно, выискивая его. Да, она была очень привлекательна (вновь отметил про себя кавалер): хрупкая, изящная, с удивительными глазами цвета морской волны; лишь улыбка немного злая из-за тёмного зуба; но ведь зуб можно выбелить - заплатить лекарю, он и выскоблит…
- Здравствуйте, сударыня. Не меня ли вы ждёте?
Мириады искорок вспыхнули у неё в зрачках. Радостно ответила:
- Безусловно. Я не знала, согласились ли вы прийти.
- Как, а мальчик-посыльный? Разве не принёс нам записку?
- К сожалению, мы не встретились. Может, разминулись. Может, не дошёл…
- Вот мерзавец! Попадись он мне - уши надеру.
- Ну, не надо так волноваться. Гнев не красит ваше чело. Мало ли какие у парня были обстоятельства - обвинять, не зная, нельзя. Да и Бог с ним совсем. Главное, что наши с вами дороги пересеклись.
- Полностью согласен. Не желаете ли покушать в трактире? Мы найдём поприличнее, где не собираются пьяные гвардейцы и не пляшут на столах бесстыжие девки.
Феодора неожиданно изменилась в лице и произнесла тихо:
- Нет, спасибо. Я не голодна.
Он истолковал её реакцию однозначно:
- Бросьте, не стесняйтесь. Если приглашаю обедать, это ещё не значит, что потом потребую непременной близости. Почему молодой человек и девушка просто так не могут скоротать вечер за стаканчиком доброго вина и отведать жаркое с фригийской капустой? В этом нет ничего зазорного. Посидим, поболтаем, каждый расскажет о себе поподробнее… Надо же узнать друг о друге больше.
Та совсем смешалась. Помолчав, сказала:
- Я бы предпочла не трактир, а какой-нибудь милый сад. Сели бы под дерево и под сенью крон поболтали вволю.
- На голодный желудок? Мне-то нипочём, а вот вас не имею право оставлять без приятного лакомства.
- Что ж, тогда давайте купим вина и сладостей. Там, в саду, и полакомимся.
- Воля ваша.
Забрели в мандариновую рощу по другую сторону стены Константина, близ цистерны Мокия. Пётр расстелил на траве свой гвардейский плащ. Улыбнулся по-детски:
- Про стаканчики мы и не подумали! Неприлично, конечно, но придётся пить прямо из кувшина.
- Ничего, не страшно. А тем более, что ножа тоже нет. И придётся яблочный пирог рвать руками.
- А давайте кусать прямо с двух сторон.
- Этак мы измажемся все в начинке.
- Велика беда! Рядом Ликос - подойдём, умоемся.
Весело болтая, осушили кувшинчик, закусили выпечкой. Раскраснелись, перешли на «ты». Сын Савватия, полулёжа, подперев голову рукой, глядя на неё зачарованно, снова попросил:
- Фео, расскажи о себе подробнее.
Та ответила с явным неудовольствием:
- Да куда ж подробнее! Все, что было можно, я уже рассказала.
Пётр удивился.
- Ничего себе! Знаю только о твоём детстве и о том, что училась в Египте.
- Этого достаточно.
- Нет, позволь. Так несправедливо. Я тебе поведал о своей жизни, о Юстине и Октагоне. Ты должна отплатить мне той же монетой.
Девушка совсем помрачнела:
- Никому я ничего не должна. Понимаешь?
- Ну, прости, пожалуйста, может быть, я выразился не совсем деликатно. Но по сути-то правильно! Получается, хочешь от меня что-то скрыть.
Посмотрела в сторону:
- Не исключено, что хочу.
- Ты меня пугаешь.
- Если расскажу, испугаешься ещё больше.
- Ой, ну хватит надо мной насмехаться.
- Я не насмехаюсь, поверь.