Приближаясь к старости, Юстиниан терял энергию и энтузиазм. Смерть Феодоры (548 г.) была не только сердечным ударом для крепко привязанного к ней императора: она лишила его важной опоры, источника твёрдости и вдохновения. Ему уже тогда было около 65 лет, но он процарствовал до 82-летнего возраста, склоняя понемногу голову перед преградами, которые жизнь ставила его целям… Юстиниан умер в ноябре 565 г., не назначив себе преемника (Феодора оставила его бездетным). Племяннику его Юстину удалось беспрепятственно захватить власть […]
Михаил КАЗОВСКИЙ
Часть первая. «ПОБЕЖДАЙ!»
Глава 1
- А скажи, Кифа, это правда, что хозяин твой завтра уезжают?
Кифа посмотрел на неё сверху вниз, иронично, пренебрежительно, и с коротким выдохом сплюнул наземь шелуху от подсолнечных семечек:
- А тебе на что?
- Ты поедешь с ним? - продолжала наседать девушка.
- Как же без меня! Я слуга ему. Верный оруженосец.
- И не страшно в такую даль?
- А волков бояться - в лес не ходить.
- Так столица ж, Царьград!
- Вот и хорошо. Самое место Велисарию.
- Отчего?
- Коли назван так. Вели-сар. То есть великий царь.
У неё по лицу пробежала дрожь:
- Нешто он в цари метит?
- Ну, в цари не в цари, а высоких званий удостоится обязательно. Помяни моё слово. При его-то задатках!
Девушка кивнула:
- Да уж, Бог не обидел, это верно.
Кифа продолжал:
- Мы не просто так едем, а к хорошим людям - те помогут определиться.
- Кто такие?
- Помнишь ли Петра, что учился у нашего старого господина?
- Саввин сын?
- Точно, Саввин. Он теперь в Царьграде под крылом у дяди Устина. А Устин-то в Константинополе - знаешь, кто?
- Нет, не ведаю.
- О-о, такая крупная птица! Охраняет царя.
- Самого царя?!
- Самого царя. Видит каждый день, словно я тебя.
- Ух ты, страшно как!
Он скривился:
- Что ты всё заладила: «страшно, страшно»!
- Так ведь царь! Чуть не по его, может посадить на кол.
- Может, разумеется. А с другой стороны, коль получится ему угодить, милость свою проявит и осыпет богатствами с головы до ног.
- Угодить-то, пожалуй, сложно.
- Надо постараться.
Молодые люди стояли под деревом в яблоневом саду. Солнце бликовало в листве, заставляя щуриться.
- Значит, уезжаете, - повторила девушка и склонила голову - так, что Кифа увидел на её макушке ровный прямой пробор.
- А тебе-то что? - снова удивился слуга.
- Грустно расставаться.
Парень щёлкнул очередной семечкой.
- Что, со мной? - и взглянул насмешливо.
Та пожала плечами:
- И с тобой, конечно…
Он присвистнул:
- Во рехнулась, девка! Ты по ком вздыхаешь? Молодой хозяин не для тебя.
- Понимаю: не для меня…
- Выбрось из головы. Даже не мечтай. Или что между вами было?
Девушка молчала.
- Было, да? На Ивана Купалу нешто?
Заслонив лицо рукавом, бедная, заплакала. Кифа растерялся:
- Вот ведь незадача! Что ты, право! Перестань, перестань, Македония, слышишь? - и неловко обнял страдалицу за плечи. - Ну, кому сказал? Хватит, хватит!
Но она уже зарыдала в голос и уткнулась носом в полотняную рубаху у него на груди. Проведя ладонью по затылку девушки, Кифа проговорил:
- Даже если было, так что? Он ведь господин и имеет право… взять себе любую прислужницу… Ты переживать не должна… - Вновь погладил и заключил: - Вот уедем, и забудешь его, выкинешь из памяти.