За последний год Джейн перенесла два воспаления легких и бесконечное количество простуд. Ее бесконечная череда болезней в какой-то момент стала для нас нормой. И это ужасало.
- Нет, – ответил папа и присел на темно-синий диван.
Я выдохнула с облегчением.
- Мы тебя не ждали сегодня, – честно призналась я, присаживаясь рядом с ним.
Я взяла Тора за руку и попыталась заглянуть в его глаза. Он отвернулся в противоположную сторону, стараясь скрыть свою слабость.
- Проблема не в Джейн, дорогая, – произнес Тор после долгого молчания.
- А в ком же? – обеспокоено спросила я. – Неужели нашему миру грозит война?
- Нет.
- Тогда я не понимаю, почему ты так мрачен? Скажи мне. Не томи, – практически потребовала я, внимательно изучая печальное лицо отца.
- Один... – начал Тор, но так и не смог закончить.
Я выдохнула, почувствовав, как горлу подступают непрошеные слезы. Великий Всеотец находился в состоянии сна вот уже несколько месяцев без пробуждения. Сначала такие сны были редким явлением. Он засыпал раз в год и просыпался по истечению недели. Затем же целебная кома стала обыденным делом. Все сетовали на то, что он слишком утруждает себя государственными делами и совсем не заботится о себе, но только близкие видели, что причина кроется не в физическом истощении, а в духовном и эмоциональном. Всеотец скучал по царице Фригг, переживал за старшего сына, который убивался горем, наблюдая за увяданием любимой женщины, и сетовал на то, что ему так и не удалось устроить жизнь младшего принца. Локи стал нелюдимым, можно сказать диким. Трикстер целыми днями сидел в своей комнате, занимая себя чтением книг или помогая отцу с разрешением проблем в государстве. Он не желал заводить новых знакомств и поддерживать прежние. Бог коварства закрылся от всего мира. Мы редко виделись. Только на торжественных мероприятиях в Асгарде. Нам еще реже удавалось поговорить. Меня постоянно окружали царские советники или дамы, докучая своими светскими разговорами или сплетнями. Да я и сама не горела желанием заводить беседу с ним, прекрасно понимая, что не стоит ворошить прошлое и вскрывать старые раны. Так было лучше для всех. Отныне мы жили разной жизнью. Все вернулось на круги своя. Далекие. Незнакомые. Близкие.
- Когда? – задала я вопрос, немного оправившись от шока.
- Сегодня на рассвете. Целители сказали, что не в силах сделать что-то еще. Он умирает. Естественной смертью. От старости.
Папа закрыл глаза и шумно вдохнул раскаленный воздух.
- Тише, – успокоила я его.
Мы просидели на диване несколько минут, не проронив ни слова. Я плакала, а папа только постоянно вздыхал, потирая переносицу.
- Всеотец прожил долгую и счастливую жизнь. Он взял в жены самую прекрасную женщину всех девяти миров, которая принесла ему сына, наследника. Ледяной мир подарил ему еще одного сына, не менее прекрасного и достойного, чем первый. Старший сын, который со временем превратился в могучего война, стал героем не только Асгарда, но и Ванахейма, Льесальвхейма, Нидавеллира, Мидгарда, Йотунхейма, Свартальвхейма, Хельхейма и Муспелльхейма. После совершенных подвигов, он преподнес своему отцу самый прекрасный подарок – внучку, наследницу престола. Он также женился по любви и готов был всегда пожертвовать собой ради близких ему людей. Младший же сын также стал воином и великим политическим деятелем, – попыталась подбодрить я своего отца.
- Способность красиво говорить ты унаследовала от бабушки, царицы Фригг, – грустно улыбнувшись, сказал Тор.
Я смотрела на него и видела себя в будущем. Дочь, у которой годы забрали мать и отца. Невыносимо даже думать о таком. Радовало одно – Тор еще не скоро оставит меня. Он стал моей опорой, добрым другом и защитой в этом чуждом мире. Он стал моим отцом.
- Не буду скромничать, но это так, – ответила я после короткой паузы.
Тор ухмыльнулся и откинулся на спинку дивана. Его состояние немного улучшилось. Во всякое случае, он перестал тяжело вздыхать каждую минуту и хмурить брови.
- А какие новости есть у тебя? Чем ты живешь? – полюбопытствовал Тор, сменив тему разговора.
Никто больше не хотел говорить о смерти. Не сегодня. Не в этот теплый солнечный день.
Я последовала примеру отца, устроилась поудобнее на своем месте и велела слугам подать чай.
Главный дворец Асгарда выглядел необыкновенно тихим и опустошенным. Казалось, все здесь застыло во времени. Величественные каменные балконы, помпезные мраморные колонны, опоясывающие здание по кругу, нежные розовые деревья в прекрасном саду Идун поблекли, превратились в жалкие декорации. Они выглядели картонными и плоскими. Бутафория. С последним вздохом царя все потеряло смысл и прежнее очарование. Вместе с ним из этого места уходила сама жизнь.
Я боялась закрыть глаза. Боялась моргнуть. Боялась, что в какой-то момент дома, мосты, площади превратятся в руины. В один миг. Стоит только отвернуться. Забыться. Это было глупо, но почему-то я всегда считала, что именно Один является центром мироздания. Источником энергии и сил на этой планете. Он ушел. Что же ждет царство теперь? Я не знала.
Издав тяжелый вздох, я поднялась по главной лестнице, которая вела в тронный зал. Он изменился. Праздничные алые ленты исчезли, на их место пришли черные с золотистой окантовкой. Помещение тонуло в мрачных оттенках и свежих розах. Именно эти цветы служили единственными яркими желтыми пятнами среди всеобщего траура. Желтые розы – любимые розы Фригг, когда-то привезенные молодой царицей с ее родной планеты. Спустя столько лет они вновь распустились для того, чтобы сопроводить царя в последний путь. Даже самый равнодушный скептик поверит в судьбу.
Мне с трудом удалось найти в себе силы и пройти в центр зала, где на месте привычного для глаза трона расположили тяжелый гроб со стеклянной крышкой. Я судорожно сглотнула и заставила себя бросить быстрый взгляд на мирного Одина. В первые секунды можно было подумать, что царь лишь задремал и видит прекрасные сны. Об этом говорили его расслабленный лоб и губы, застывшие в мечтательной улыбке. Всеотец впервые за долгое время выглядел счастливым. Еще бы... сегодня он воссоединится со своей возлюбленной. Он так долго ждал этого дня, так долго откладывал эту встречу.
Я смахнула слезы, льющиеся непрерывным потоком. Скорбь. Бесконечная скорбь, разрывающая сердце. Скорбь, которая мешала дышать полной грудью. Я не могла припомнить такого дня, когда бы мне приходилось столько плакать. Наверно, никогда.
Один. Всеотец. Царь Асгарда. Мой царь. Мой свет. Моя опора. Мой дедушка. Мы так мало успели друг другу рассказать. Так мало успели побыть вдвоем. Нас разлучили друг с другом. Отняли сотни беззаботных дней, тысячи счастливых часов, миллионы радостных секунд. Это так несправедливо. Нас лишили возможности насладиться собственной семьей. Если бы не разлука, то горечь от ухода была бы гораздо меньше. Непременно бы меньше. Сейчас же к соленому обжигающему привкусу утраты примешивались обида и злость. Обида за отнятое время. Злость за несбывшиеся дни. Я буду так скучать.
Я всхлипнула и осела на пол, почувствовав, как новая волна истерики накрывает с головой. Перед глазами мелькали воспоминания, наполненные эмоциями и чувствами. Все они отдавались новыми спазмами в солнечном сплетении. Они захватывали, заставляли тяжело вздыхать и задыхаться от боли.
Мне вспомнились счастливые лютиковые глаза, обрамленные старческими морщинками, заразительный смех и нежная улыбка. Вспомнились теплые заботливые руки, повязывающие на моем запястье белую шелковую ленту. Вспомнился нарядный тронный зал, который тонул в цветах и радостных возгласах. Веселая музыка. Поздравления гостей. Танцы до самого рассвета. Такой свадьбы давно не видел Асгард. Сам Один велел, чтобы каждый житель планеты богов отмечал свадьбу единственной наследницы престола и принца эльфов до тех пор, пока его ноги откажутся пускаться в пляс, а рот откажется пить и есть за здоровье молодых.
Я закрыла глаза и вернулась в прошлое. Как же я была счастлива. Как же было легко и приятно на душе. Печали и невзгоды наконец-то покинули Асгард. Настало мирное время. Все враги повержены, все неприятели исчезли. Вселенная ликовала вместе с нами. Казалось, это случилось так давно.