Брюнет никогда ничего не рассказывал о себе, своих делах и личной жизни. Он строго существовал во временном периоде “здесь и сейчас”. Загадка без прошлого, настоящего и будущего. Сколько скрывалось в этих изумрудных глазах с оттенком боли секретов и тайн? Наверно, в них можно утонуть. В тайнах, конечно, да и в глазах...
- Это неинтересная информация, – отмахнулся он, облокачиваясь на бархатную спинку стула. Неинтересная, значит? Почему мне кажется, что это не так?
- Твой брат... какой он?
- Сигюн, ешь молча. Ты чавкаешь, – пробурчал Лео.
Понятно, запретная тема. Лучше не спрашивать.
Остаток завтрака прошел в полнейшей тишине. Еще при самом первом взгляде на хмурого брюнета я все поняла про его плохое настроение. Появилась складка над переносицей, а скулы постоянно напрягались, играя мускулами под тонкой кожей. Тело застыло в немом напряжении, готовое сорваться с места и нанести удар по врагу. Во всяком случае, мне так казалось. Я пробормотала какие-то невнятные слова благодарности на выходе и поспешила скорее покинуть роскошные комнаты отеля. В таком состоянии Лео лучше не раздражать. На информационной стойке встретился все тот же мужчина в идеальном костюме и галстуке с витиеватыми красными узорами на черном фоне. Он расплылся в пошлой улыбке, завидев меня издалека, а затем произнес поставленным голосом: “Доброе утро”. Я лишь помахала рукой в ответ, пробегая мимо. Догадываюсь, в каком состоянии он лицезрел меня вчера. Интересно, я хоть в сознании была или нет? Неужели Лео тащил меня на руках до самой спальни? О, какой позор… Кстати, я так и не спросила, где он спал этой ночью. Почему у меня такая дырявая голова?
Я заскочила домой, сменив хэллоуинский наряд на привычные черные леггинсы, белый топик и персиковую рубашку из хлопка, оставив ее расстегнутой. Наспех соорудив конский хвост, попутно всовывая ноги в пастельные кеды “Converse”, я нацепила кольцо с огромным нежно-розовым камнем и тяжелое ожерелье в виде стайки золотых птиц. Несмотря на проявленную скорость, мне все равно не удалось успеть на первую пару. Я вбежала в аудиторию со звонком на перемену, приковав к своей персоне все внимание сонной группы. Мистер Уйат бросил на меня сердитый взгляд, но ничего не сказал. Я нечасто опаздывала на занятия. Либо я приходила вовремя, либо не приходила вообще.
- Где ты была? – прошипела Джессика, хватая меня за руку и уводя в коридор.
- У Лео, – честно призналась я. – А где была ты?
Она скорчила невнятную рожицу. Видимо, подруга тоже не ночевала дома.
- Вы куда-то исчезли, а твой телефон не отвечал. Ты меня жутко напугала.
- Прости, я вчера увлеклась коктейлем и меня в буквально смысле вырубило. В нокаут.
- С одного коктейля? – удивилась она.
Я кивнула.
- Ну, ты даешь! – Джессика звонко расхохоталась. Громкие звуки для меня сейчас подобно пытке.
- И я себя очень хреново чувствую. Такое ощущение, что в голове разместилась колокольня.
Я начала массировать виски.
- Это похмелье, детка, – заключила она, поправив прядь своих волос.
- Где ты ночевала? – спросила я после некоторой паузы, дождавшись, пока мимо нас прошествует целая толпа любопытных девушек. Среди них как раз находилась главная сплетница института – Кейт Батлер. Долговязая шатенка с огромными губами и миндалевидными глазами темно-синего цвета, которые выделялись на вытянутом лице. Девушка никогда не упускала возможности что-то где-то подслушать и придумать свою версию событий. Ей бы сценарии писать для мыльных опер, а она пошла на дизайнера квартир. Эх, такой ценный кадр пропадает.
Я перевела взгляд на вздыхающую Джесс.
- У парня.
- Ты помнишь, как его зовут?
Она снова вздохнула.
- Коулман, ты хоть предохранялась?! – вскрикнула я от возмущения. Просто верх безалаберности.
- Конечно, – Джессика коварно заулыбалась. – А вы?
Я опешила.
- Что?
Она скрестила руки на груди, облокачиваясь на стену.
- Ты же сама сказала, что напилась и переночевала у Лео.
- Я отключилась еще возле клуба. Я даже не помню, как оказалась в его номере.
Джессика выпятила губки.
- Жаль, первый раз и не помнишь... хотя, может быть так даже лучше. Свой-то я запомнила очень хорошо. Выпускной, старшая школа. Темный захламленный гараж, Рик Лепински дышит перегаром мне в лицо и шепчет грязные ругательства, – она брезгливо поморщилась. – Никакого удовольствия.
- Я просто ночевала у него.
- Откуда ты знаешь? Ты же ничего не помнишь?
Я открыла и закрыла рот, посмотрев вверх и силясь восстановить в памяти события последних десяти часов. Нет...
Джессика подавила смешок.
- Расслабься. Я просто шучу. Думаю, Лео не из тех, кто пользуется таким состоянием. Он – джентельмен и аристократ.
Я скорчила рожицу.
- Но мне нравится, что ты уже допускаешь мысль, что между вами может это случиться, – добавила Джесс.
- Прекрати. Ничего я такого не допускаю, – пробурчала я, заходя обратно в аудиторию. За спиной послышался недовольный возглас.
Я выбрала место на первом ряду, под самым носом мистера Уайта, чтобы Джессика не приставала с подробными расспросами. Нужно было самой хорошенько подумать обо всем и переварить стыд. Монотонный голос профессора поспособствовал погружению в пучину размышлений. У меня накопилось столько вопросов к Лео, но при каждой нашей встрече язык словно отсыхал. Я просто стояла и говорила какую-то чушь. Единственное, что я могла выдавить из себя – это односложные предложения. И мямлить, мямлить. Все из-за того, что он вызывает у меня просто животный страх. Глядя в изумрудные глаза, органы сжимаются, руки и ноги холодеют, кровь отливает от головы. Лео действует на меня, словно древнейшая человеческая фобия, наподобие инстинкта самосохранения, когда человек встречается со змеей или пауком. Он очаровывает и пугает одновременно. Почему я так боюсь его? Откуда этот страх берет свои корни? Кажется, что я с ним родилась. Ведь с самой первой нашей встречи, я только и делаю, что бегу от него. С чего это вдруг? Да, Лео весьма закрытый, холодный и таинственный, но таких интровертов большая часть Нью-Йорка. Почему я хочу сбежать именно от него? Способен ли хмурый брюнет причинить мне вред на самом деле? Он никогда не бил меня, да и голос редко повышал.
Комок бумаги, угодивший мне в затылок, заставил отвлечься от тяжелых мыслей и подобрать записку с пола. Я шумно выдохнула.
“У тебя точно все в порядке?” – спрашивала Джессика. Я повернула голову, посмотрев на очаровательную девушку в бордовом платье-свитере, и сделала кивок, означающий, что все хорошо. Мистер Уайт тихонько кашлянул, обращая на себя внимание. Я поджала губы, чувствуя себя уличенной в страшном преступлении. Обхватив ладонями раскрасневшееся лицо, я продолжила чертить закорючки на полях тетради.
После лекции мы с Джессикой проследовали в столовую. К нам также присоединился ее взбешенный парень Джордан. Парочка без стеснения выясняла свои непростые отношения на глазах публики, собравшейся немного перекусить. Я присела за столик, стараясь не оглядываться по сторонам, и так зная, что все взгляды прикованы к нам. Перебранка кончилась личностными оскорблениями. Джессика со слезами на глазах умчалась в туалет, оставив меня наедине с Грином, который в порыве ярости перевернул поднос с едой. В итоге удалось спасти только содовую. Я медленно отпивала газированный напиток, стараясь внимательно вслушиваться в слова Джордана. Идти за Джессикой в комнату для девочек было самоубийством. Она не любила, когда ее жалели или успокаивали, заводилась еще больше, поэтому ничего не оставалось делать, как слушать оправдания ее бойфренда.
С тяжелым сердцем я вернулась на занятия. Джордан посеменил за мной, по пути сменив тему нашего диалога, точнее сказать монолога, говорил только он, расписывая достоинства и недостатки какой-то фирмы, производящей акустические гитары. Я сдержала кряхтение, вызванное раздражением, и прошла к своему прежнему месту. Джордан не отставал ни на шаг и делился своими планами на рождественские каникулы, записи новой песни и пуделях. Последнее стало для меня неожиданностью. Не знала, что этот человек любит животных. Грин щебетал без умолку, пока не прозвенел звонок. Расплывшись в грустной улыбке, он присел рядом со мной и уткнулся в глянцевый журнал. Хотелось как-то его поддержать, но я так и не нашла нужных слов до окончания пары. Джессика в аудиторию не вернулась. Я написала подруге короткое сообщение, справившись об ее эмоциональном состоянии, в ответ лишь получила емкое матерное выражение.